5

А.Усов

Главная страница

Начало

5.Теория факторов производства Ж.Б.Сэя

Политическая экономия как никакая наука требует от рассуждающего о

ней присутствия здравого смысла. Если в других науках (математике,

философии) иногда именно здравый смысл оказывается главным препятствием

для правильного понимания того или иного вопроса, то в политической

экономии наоборот: руководствуясь простым здравым смыслом можно дойти

до всех ее главных выводов и последних истин. Объясняется это видимо

тем, что сама экономическая деятельность человека целиком основывается

на здравом смысле. Последний констатирует те связи и факты, которые

человек нащупывает практически. Поэтому и теоретическое осмысление

экономических отношений может сводится к чисто рассудочному анализу и

последующей систематизации отношений уже существующих как практическая

истина. Теория, построенная таким образом, не может быть глубокой, но

ее выводы, тем не менее, вполне могут быть правильными. Примером

подобной теории является теория факторов производства (или

производительности капитала) Ж.Б.Сэя, которого Туган-Барановский

называет самым поверхностным экономистом. Но может быть именно эта

незатейливость и поверхностность теоретического подхода Сэя позволила

ему сформулировать, точнее, наивно, по-детски угадать то направление в

котором следует искать правильный ответ на вопрос о сущности процента.

Глубокомыслие Маркса завело последнего в тупик, Туган-Барановский,

несмотря на свои остроумие и вдумчивость ушел не на много дальше

Маркса, А.Смит и Рикардо даже и не ставили вопроса об отношениях между

трудом и капиталом во всей его остроте, зато легкомысленный Сэй, не

задумываясь, дает правильный, или, по крайней мере, достаточно близкий

к истине, ответ на вопрос! Это по-своему замечательно.

Теория Сэя состоит в следующем. В производстве участвуют и одинаково

необходимы три фактора: труд, земля и капитал (средства производства).

Если исключить любой из этих факторов, то производство окажется либо

вообще невозможным, либо количество производимого продукта резко

сократится. Следовательно, любой из этих факторов ПРОИЗВОДИТЕЛЕН.

Следовательно каждому из них должна принадлежать своя доля в

произведенном продукте. Долей труда является заработная плата, долей

земли - рента, которая и переходит к собственнику земли, долей капитала

- процент, переходящий к собственнику средств производства. Таким

образом можно считать, что если никто из агентов производства не

претендует на чужую собственность, то каждый из факторов производства

производит свою долю продукта, которая затем и переходит собственникам

факторов в процессе распределения: труд производит заработную плату,

капитал - процент, земля - ренту. Таким образом, получается полная

гармония: вместо классовой борьбы перед нами взаимовыгодное

сотрудничество классов.

Нельзя отрицать, что из всех рассмотренных выше теорий эта теория по-видимому наиболее "складная" и наименее уязвимая для критики. Вместе с тем, как говорит Туган-Барановский, она "причинила очень много вреда политической экономии и совершенно спутала многие ее учения... ( 43 0.145)". Рекомендация в своем роде любопытная, возбуждающая особый интерес к названной теории.

Итак, вот эту-то теорию нам и предстоит теперь рассмотреть.

Необходимо сразу отметить, что я не буду здесь касаться земельной

ренты, поскольку, по моему мнению, последняя вообще не представляет

собой самостоятельной экономической проблемы. Ниже пойдет речь только о

труде и капитале (средствах производства).

Мы только что видели как оценивает Туган-Барановский как самого Сэя,

так и творение последнего. Какие же аргументы приводит

Туган-Барановский в пользу своей точки зрения? Вот один из них:

"... Теория эта грешит тем, что отождествляет капитал с орудиями

труда. На самом же деле, первичным капиталом являются не орудия труда,

а средства существования рабочего. Рабочий есть более основной и

первичный деятель производства, чем созданные его трудом средства

производства; следовательно и капитал в форме средств существования

рабочего имеет более первичный характер, чем капитал в форме средств

производства. Всякая теория, желающая дать научное объяснение доходу

капиталистов, должна объяснить его в самой основной и чистой форме, - в

форме дохода, вытекающего из обладания средствами существования

рабочих. ( 43 0.634)"

Это очень слабый аргумент. Если капиталист имеет больше средств

существования, чем можно произвести голыми руками, то эти средства

существования произведены при помощи средств производства и

собственность на этот излишек средств существования предполагает,

очевидно, собственность на средства производства, при помощи которых он

был произведен. Мы таким образом приходим к тому, что первичным

капиталом являются именно средства производства. Если же количество

средств существования меньше или равно тому их количеству, которое

рабочий может произвести самостоятельно, безо всяких средств

производства, то тогда рабочий и не нуждается в капиталисте. Последний

не имеет никакой экономической власти над трудом поскольку не может

предложить ему ничего, что рабочий не смог бы произвести

самостоятельно. В этом случае, следовательно вообще не существует

никакого капитала. Следовательно, самой основной и чистой формой

капитала являются именно средства производства, а не средства

существования.

Но Туган-Барановский говорит, что рабочий есть основной и первичный

деятель производства, что его трудом создаются средства производства:

"Теория производительности неправильно... истолковывает

экономические факты приписывая капиталу... самостоятельную

производительную силу. Орудия труда не первичный, а вторичный агент

производства, - их создает человек, который является единственным

активным деятелем производства. Стоя на точке зрения трудящегося

человека, следует отнести весь продукт на счет труда, а не на счет

средств производства, которые суть простые условия производства

создаваемые и изменяемые человеком. Только с точки зрения капиталиста,

для которого машина такое же средство производства как и рабочий,

капитал обладает самостоятельной производительной силой.(3.634)"

К чему это упрямое стремление во что бы то ни стало приписать весь

производимый продукт труду, если всякому ясно, что труд как таковой

самостоятельно произвести этот продукт заведомо не в состоянии? К тому

же в рассуждениях Туган-Барановского отсутствует элементарный порядок:

то, что производит рабочий - производит рабочий, а что производит

машина - производит машина; если рабочий производит машину

(действительно ее производит), то почему на этом основании мы должны

отрицать производительные свойства самой машины? Если рабочий произвел

машину, ты мы вменяем этот произведенный продукт (машину) труду, если

машина производит продукт, то почему мы и этот продукт должны вменить

труду, если труд не имеет к нему заведомо никакого отношения? Продукт,

произведенный машиной МОЖЕТ принадлежать рабочему если сама машина ему

принадлежит, но в этом случае рабочий оказывается собственником средств

производства и потому проблема, которая нас сейчас интересует - об

отношении труда и капитала - не существует вовсе. И какое нам дело до

точки зрения "трудящегося человека" либо "капиталиста"?; политэкономию

интересует только ИСТИНА.

Туган-Барановский поет гимн труду как единственной производительной

силе и тем самым становится на одну доску с коммунистами с которыми его

объединяет в данном вопросе непонимание того, что, кто и как

производит, что же в действительности производится рабочим и что он

может произвести именно как рабочий.

Что такое труд, который коммунистические вожди так любят воспевать

(вероятно потому, что ни один из них сам никогда не работал)? Имеется

ли в виду выполнение физической работы? Если да, то тогда рабочий

оказывается наименее производительным фактором производства. Известно,

что человек является если не самым физически слабым созданием природы,

то одним из самых слабых. Он не обладает силой слона, ловкостью

обезьяны, быстротой оленя и т.д. Простая лошадь, если иметь в виду

физическую силу, многократно более производительна, чем человек.

Следовательно, не простая затрата мускульной силы делает труд человека

производительным. Что же? Прежде всего, его способность к РАЦИОНАЛЬНОЙ

деятельности. Человек не может поднять слишком большую для него

тяжесть, но действуя рационально, он может слона заставить выполнить

эту работу. Следовательно, сила человека корениться в его голове, а не

в его мускулах. Другое, чем владеет человек и что делает его труд

многократно более производительным - это средства производства, в

качестве которых, в простейшем случае, выступает его тело, прежде

всего, его руки. И опять же, руки человека отличаются не физической

силой, но, прежде всего, анатомической приспособленностью к выполнению

целесообразных движений. Они более приспособлены к выполнению

рациональных действий, чем к выполнению грубых механических движений;

они в большей степени подчиняются разуму, чем физической силе. То, что

способны сделать руки человека КАЧЕСТВЕННО отличается от того, на что

способны любые органы любого животного. Следовательно три силы, в

простейшем случае, делают труд человека производительным: его тело,

выступающее в качестве средства производства, целесообразность

действий, основа которой - разум, и, наконец, физическая сила. Таким

образом, даже если мы возьмем отдельного производящего человека,

лишенного средств производства и избавленного от общества капиталистов

и предпринимателей, то и в этом случае его производительная

деятельность содержит в себе три фактора или три элемента производства:

силу человека, его разум, его тело. До тех пор, пока все эти факторы

объединены в одном лице, их функционирование коммунисты называют

трудом, а самого человека - тружеником. Его-то они воспевают и

прославляют на все лады не замечая, что прославляют в его лице не

только потенциального рабочего, но и потенциального предпринимателя и

(о, ужас!) потенциального капиталиста. Но когда по мере социального и

производственного прогресса указанные три функции распадаются,

отделяются друг от друга и начинают осуществляться разными лицами и в

разных лицах, когда средства производства отделяются от тела человека и

становятся самостоятельными материальными вещами и у них появляется

"свой" собственник, а рациональная деятельность, организация

производства становятся уделом опять же особого разряда лиц, - то тут

коммунисты совершенно теряются. Они с прежним, вернее, с еще большим

энтузиазмом (ибо не отдельный изолированный работник, ведущий

натуральное хозяйство, но наемный рабочий является у них "царем

природы" и общества), продолжают воспевать труд, приписывая ему всю

производительную силу, упорно не замечая того режущего глаза факта, что

в капиталистическом производстве труд становится лишь ОДНИМ ИЗ

производительных факторов. Они не замечают того, что нельзя не заметить

- того, что в современном обществе всестороннего разделения и

распределения труда, обязанностей, экономических и технологических,

функций, интересов и проч. труд сам по себе не только не является

единственным производительным фактором, но он вообще беспомощен вне

связи со всеми прочими факторами. Но коммунисты не обременяют свой мозг

такими сложностями, у них все просто: производит тот, кто орудует

серпом и молотом, по крайней мере ВИДНО, что он что-то делает, но

помимо них, неизвестно откуда являются целые классы подозрительных лиц,

- предпринимателей и капиталистов, - которые либо явно ничего не

делают, либо деятельность которых сомнительна (то и другое, опять же

ВИДНО). И вот, будучи не в силах понять связь между взмахами молота и

игрой на бирже, коммунисты ПРИДУМЫВАЮТ эту связь и научно открывают

классы эксплуататоров и эксплуатируемых. Естественно, их риторика по

поводу труда и трудящихся классов вспыхивает с новой силой, но с

примесью негодования по поводу неблагообразного поведения

эксплуататорских классов, что придает этой риторике и новый

"обличительный" оттенок. Весь коммунизм, следовательно, сводится к

простому непониманию диалектики прогресса производства и

производственных отношений, непониманию того какие действительные

отношения существуют между различными агентами производства. И даже

несмотря на то, что тоже разделение труда понимается ими (коммунистами)

не только как разделение труда между слесарем и токарем, но и как

разделение умственного и физического труда, они совершенно не понимают

смысла и значения этого разделения для ПРОИЗВОДСТВА и производственных

отношений, - не понимают того, что одного этого разделения вполне

достаточно, чтоб произошло полное отделение труда от средств

производства со всеми вытекающими отсюда последствиями. Несмотря на то,

что они больше всех болтают о труде, производстве и т.п., они понятия

не имеют о действительном содержании этого процесса ни в самой простой,

ни в сложной его формах...

Но, в конце концов, Туган-Барановский, как здравомыслящий экономист,

признает, что средства производства (капитал) обладают

производительностью. Да и мудрено не признать этого: если в результате

применения машины или какого-либо механизма производительность труда

повышается в сотни и тысячи раз, если применение орудий труда открывает

такие производственные возможности, которые в принципе недоступны

ручному труду, то кто в здравом уме решится отрицать производительность

средств производства? Остается единственный аргумент против теории Сэя

- это то обстоятельство, что согласно трудовой теории стоимости

стоимость производимого продукта в результате применения улучшенных

приемов производства или (и) внедрения новых машин НЕ ИЗМЕНЯЕТСЯ.

Например, если производительность труда выросла в 10 раз и количество

производимого продукта возросло, то стоимость всего этого возросшего

количества не увеличится, останется прежней ибо количество труда

осталось неизменным (при этом стоимость ЕДИНИЦЫ продукта упадет в 10

раз). Но раз стоимость остается неизменной и создается, согласно

трудовой теории, исключительно трудом рабочего, то повышение

производительности труда не может иметь никакого принципиального

значения в отношениях между рабочим и капиталистом. По этой причине

Маркс не обращает особого внимания на рост производительности труда.

Изменения последней, по его мнению, могут несколько смягчить, или

ухудшить положение рабочего, но не в состоянии качественно его

изменить, т.е. в любом случае рабочий остается в положении

эксплуатируемого. Туган-Барановский в отличие от Маркса ДОПУСКАЕТ, и

то, что с повышением производительности труда увеличивается количество

производимого продукта, и то, что в результате этого может появиться

прибавочная стоимость (мы не приводили соответствующих цитат, но пусть

читатель поверит нам на слово). Это означает, что появление прибавочной

стоимости, хотя бы в некоторых случаях, обусловлено не эксплуатацией

рабочего, но применением более совершенных средств производства, -

таков единственный вывод к которому должен был бы прийти

Туган-Барановский. Однако, не приходит, так как его точка зрения и

рассуждения последовательностью не отличаются. Но, с другой стороны,

ясно, что у него не осталось объективно ни одного аргумента против Сэя:

производительность капитала он признал, то что капитал производит не

только продукт, но и прибавочную стоимость, он фактически тоже признал.

Тем не менее он остается на позициях марксовой теории эксплуатации (ему

как-то удается совмещать Маркса с Сэем, эксплуатацию рабочих с

признанием производительности капитала и, вдобавок, развивать свою

собственную теорию заработной платы, не лишенную, впрочем, серьезных

достоинств), и продолжает поход против Сэя:

"...Самое учение о факторах производства кажется мне неправильным.

Конечно, стоя на точке зрения техники, против такой классификации сил,

действующих в производстве, возражать нечего. Но эта классификация,

удобная для техника, весьма неудобна (?) для экономиста... Экономист в

своих классификациях должен исходить из представления о самоцельности

человеческой личности. Между тем, приравнивая рабочего орудию его труда

и земли, мы, очевидно, рассматриваем рабочего как простое средство

производства, а не как цель... (3.145)"

Для политэкономии, как и для любой другой науки, "удобным" должно

быть все, что истинно, а "неудобным" лишь то, что неистинно. Затем, что

могут означать фразы о самоцельности человеческой личности? Мы должны

рассматривать весь произведенный продукт как результат исключительно

труда на том лишь основании, что рабочий есть цель производства, а не

его средство? Что же, рабочему и заработную плату начислять за то, что

он - самоцельная личность? Политэкономия вообще рассматривает рабочего

не как личность, не как создание бога, высшую цель природы и т.п., т.е.

не так, как его рассматривают философия, этика и другие науки, но лишь

в той мере и в том отношении, в каком он проявляет себя в процессе

производства. То, что рабочий, как личность выше любой своей

производственной функции - это бесспорно, но все это существует ВНЕ

производства, а потому, не существует ДЛЯ политэкономии. Впрочем, если

труд рабочего уникален, индивидуален, требует от него высокого

мастерства, большого опыта, значительных знаний, относительно высокого

культурного уровня, то политэкономия не может не учитывать всего этого

в той мере, в какой все это становится производственными факторами.

Труд ТАКОГО рабочего, конечно выше функционирования любой машины и

никому в голову не придет отождествлять в этом случае рабочего со

средством производства. Но мы рассматриваем не исключения, но средний

случай современного производства с развитым разделением труда, в

котором умственный труд отделен от физического и существует тенденция

максимального упрощения и нивелирования труда рабочего. Хорошо это или

плохо, но это так. И если рабочий выполняет простейшую механическую

операцию, которую может выполнить и машина, то непонятно, почему труд

рабочего в этом случае мы должны ставить выше функционирования машины?

Почему рабочий в этом случае "производит", а машина - нет? Как мы

должны относится к тому, что в подобных случаях труд рабочего не только

теоретически приравнивается к функционированию средства производства,

но и НА ДЕЛЕ рабочий заменяется машиной? Как мы должны относится к

тенденции максимально вытеснить физический труд, к механизации труда?

Ведь во всех этих случаях происходит и теоретическое, и практическое

приравнивание рабочего к средству производства? Не противоречит ли

технический прогресс самоцельности личности рабочего? Насколько он

(технический прогресс) УДОБЕН в связи с этим для политэкономии?

Здравомыслие явно изменяет Туган-Барановскому и он вместо

экономического анализа угощает нас бессмысленными беллетристическими

фразами.

Когда рабочий затрачивает в процессе труда свои интеллектуальные и

физические силы, когда он овеществляет в производимом им продукте часть

своей личности, то тем самым, он и ФИЗИЧЕСКИ, и ТЕХНОЛОГИЧЕСКИ, и в

каком угодно другом смысле является СРЕДСТВОМ ПРОИЗВОДСТВА. Потому-то

труд и тягостен, потому-то он и рассматривается как затрата. Человек -

не бог, но существо материальное, поэтому он не может пребывать в

абсолютном единстве с самим собой, но время от времени должен

отказываться от самого себя, превращать себя в СРЕДСТВО достижения той

или иной цели, в частности - в средство производства. И это

действительно противоречит его самоцельности, но лишь потому, что

человек в сущности своей существо противоречивое. То противоречие,

которое имеет в виду Туган-Барановский, проявляется в другом случае,

именно, когда рабочий остается средством производства не только в

процессе производства, но так же и в процессе потребления; когда,

например, он не ест, но его КОРМЯТ лишь затем, чтоб он завтра оказался

в состоянии выполнять свою работу ради которой, единственно,

существует. Но это есть не состояние наемного рабочего, но состояние

РАБА. Поскольку капитализм предоставляет рабочему гражданскую и

политическую независимость, постольку он предоставляет ему возможность

ЖИТЬ ДЛЯ СЕБЯ, осуществить себя как личность. Речь, следовательно,

может идти только о том, чтоб эта возможность была не только

политической декларацией, но также и экономической реальностью, - но

это уже совсем другая история и совсем другой вопрос.

Фразы о самоцельности человеческой личности - чистейшая демагогия.

Если рабочий как один из производительных факторов и отличен от средств

производства, а его роль, более того, противоположна функции средств

производства, то эта противоположность состоит не в том, что он -

самоцельная личность в отличие от мертвых вещей (орудий труда). В чем

именно?, - оставим этот вопрос пока открытым, возможно ниже мы на нем

еще остановимся... Но у Туган-Барановского есть в запасе еще одно

соображение, пожалуй более существенное, чем все предыдущие:

"Может показаться, что доход капиталиста и землевладельца также

необходим в процессе производства, как и доход рабочего. Для

производства земля и средства производства - капитал - столь же

необходимы, как и труд. Исходя из этого Ж.Б. Сэй построил свою

знаменитую теорию...

Рассуждение это представляет собой грубый софизм, основанный на том,

что в логике называется quaternio terminorum - употреблением в посылках

и заключении одного и того же термина в различных смыслах. А именно, в

посылках говорится о факторах производства - земле и капитале, а в

выводе об общественных классах - землевладельцах и капиталистах. Сэй

совершенно прав, утверждая, что земля и капитал (как средства

производства) столь же необходимы для производства, как и труд; но из

этого отнюдь не следует, что также необходимы для производства

капиталисты и землевладельцы. Если бы и согласиться с Сэем, что капитал

и земля обладают своей собственной производительной силой, то отсюда ни

малейшим образом не следовало бы, что доходы с земли и капитала должны

принадлежать не работающим людям. Ведь земля и машина, перейдя в

распоряжение рабочего, ни малейшим образом не утрачивают своих

производительных свойств; каким же образом, производительные свойства

земли и капитала могут доказывать необходимость нетрудовых доходов?...

(3.526-527)"

С логикой у Туган-Барановского плоховато. Впрочем, не только с

логикой. Приведенные только что его слова особенно хорошо показывают

насколько непоследовательно он рассуждает. Да, соглашается он,

допустим, что капитал обладает производительной силой, но разве из

этого следует, что процент должен переходить в собственность

капиталиста?; разве из этого следует необходимость существования класса

капиталистов? Эти вопросы важны, но Туган-Барановский не заметил, что

он фактически признал то, что прибавочная стоимость не создается трудом

рабочего, следовательно сама по себе, ОБЪЕКТИВНО имеет НЕТРУДОВОЙ

характер. Он возмущен существованием классов, живущих на нетрудовые

доходы, но ведь и доход рабочего, если он будет получать не только

заработную плату, но ренту и процент, так же окажется нетрудовым, по

крайней мере, на величину ренты плюс процент на капитал. Следовательно,

если "нелогично", как считает Туган-Барановский, чтобы процент

становился собственностью капиталиста, то ничуть не более логично,

чтобы он становился собственностью рабочего. КАПИТАЛИСТ НАХОДИТСЯ К

ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ В ТОЧНО В ТАКОМ ЖЕ ОТНОШЕНИИ, ЧТО И РАБОЧИЙ. Вот

каково основное логическое положение данного вопроса. Вот что сообщает

ему особый интерес. Но Туган - Барановский как раз этого-то и не

замечает. Он признает, что прибавочная стоимость обязана своим

происхождением капиталу, т.е. объективно имеет нетрудовой характер и в

тоже время возмущается нетрудовыми доходами капиталиста и

землевладельца. Он не согласен с тем, что доходы от земли и капитала

"достаются не рабочим... а лицам, никакого непосредственного участия в

производстве не принимающим. (527)" Но он не замечает, что раз он

признал производительность капитала и земли, то по отношению к той доле

продукта, которая произведена этими факторами производства, рабочий

оказывается в точно таком же положении, что капиталист и землевладелец.

Если указанная доля произведена капиталом и землей, следовательно НЕ

РАБОЧИМ, следовательно в ее производстве рабочий точно так же не

принимает "никакого участия". Туган-Барановский вроде бы признает то

или иное положение, но отказывается сделать ближайшие выводы из него,

да и вообще не замечает их, - не замечает прежде всего того, что

проблема труда и капитала под его собственным пером приобрела уже

совсем иной смысл нежели тот, в котором он продолжает ее рассматривать.

Но мы забыли о Марксе, у которого особые счеты с теорией

производительности. Маркс не может говорить о Сэе и его теории иначе,

как с чувством глубочайшего презрения и даже брезгливости. Но, вместе с

тем, и его (Маркса) критика теории Сэя является, пожалуй, самой

бессодержательной. Впрочем, "самой бессодержательной" - это еще мягко

сказано. Марксу как будь-то даже и в голову не приходит, что Сэй все-же

что-то говорит, что он выдвигает какие-то аргументы в защиту своей

точки зрения, что эти аргументы необходимо как-то опровергнуть, если не

согласен с ними и что если они (эти аргументы) пустяковы и легковесны,

то тем более простой является задача их критики, но тем более быстрее и

лучше ее следует выполнить. Марксу не приходит в голову дать

положительный анализ и критику теории факторов производства, он ее

рассматривает просто как софизм, призванный оправдать и скрыть

эксплуатацию рабочих. Казалось бы, даже если это и так, то ее тем более

следует опровергнуть, но не тут-то было. Марксом движет чувство

презрения к апологетам капитализма и это чувство столь велико, что не

оставляет места не только для жажды истины, но даже для примитивного

любопытства. Однако, это не означает, что Маркс оставляет объект своей

критики - вульгарную политэкономию - НЕТРОНУТЫМ. Совсем наоборот: он

активно нападет на него, дает ему собственное толкование, придумывает

ему историю (ВНУТРЕННЮЮ историю, ибо внешней, фактической стороны дела

Марксу изменить не дано), он назначает ему определенную роль в истории

политэкономии, виртуозно выворачивает его наизнанку и т.д. и т.п.

Поэтому Маркса ни в коем случае нельзя ставить рядом с каким-нибудь

профаном, берущимся критиковать теорию не поняв в ней самой первой

буквы. Его критика также резко отличается и от критики таких как

Бем-Баверк или Туган-Барановский. Последние в худшем случае могут

вместе с водой выплеснуть и ребенка, Маркс идет дальше и разбивает

ребенку голову. Дело не только в том, что он допускает массу формальных

ошибок, что он, как и всякий смертный далеко не все понимает правильно.

Главное состоит в том, что его критика напоминает скорее военную

вылазку, чем критику; это акт агрессии в котором противника стремятся

уничтожить, но не понять.

Но послушаем что, конкретно, он говорит:

"Форма дохода и источники дохода выражают отношения

капиталистического производства в НАИБОЛЕЕ ФЕТИШИСТСКОЙ форме. Это - их

бытие в том виде, в каком оно проявляется на поверхности, оторванное от

скрытой под ней связи и посредствующих промежуточных звеньев. Так ЗЕМЛЯ

становится источником ЗЕМЕЛЬНОЙ РЕНТЫ, КАПИТАЛ - источником ПРИБЫЛИ, а

ТРУД - источником ЗАРАБОТНОЙ ПЛАТЫ. Та извращенная форма, в которой

выражается действительно существующее извращение, естественным образом

воспроизводится в представлениях агентов этого способа производства.

Это - особого рода фикция без фантазии, религия вульгарного обывателя.

Вульгарные экономисты... фактически переводят на язык политической

экономии представления, мотивы, в которых капиталистическое

производство отражается лишь в своей поверхностной видимости. Они

переводят их на доктринерский язык, но... не наивно и объективно, а

апологетически. Скудоумное и педантичное высказывание вульгарных

представлений..." и т.д. (1.26.часть3.471)

Извращение, фикция, сумасшествие, сумасшедший характер... - все это

говорится о капиталистическом производстве, но поскольку никакого более

совершенного способа производства при Марксе не существовало (как не

существует и сейчас), то все это говорится о САМОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ.

Пожалуй правильно коммунисты считают, что метод Маркса противоположен

методу Гегеля. Последний полагал, что то, что действительно, то и

разумно, у Маркса наоборот: то, что действительно, то и НЕ разумно:

действительность есть фетиш, фикция, извращение и т.п.; нет ничего

более далекого от истины, ничего, так сказать, менее действительного,

чем сама ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ - таков основной парадокс марксизма, вот что

на языке и на уме у Маркса всякий раз, как только речь заходит о

капитализме.

Он, собственно, пытается сказать нам следующее. Собственник капитала

(средств производства) воспринимает процент как доход, который ему

приносит капитал. Соответственно рента воспринимается земельным

собственником как доход, приносимый землей. Наконец заработная плата -

это то, что доставляет рабочему его труд. Таковы практические

представления агентов производства. Роль вульгарной политической

экономии по Марксу сводится к тому, что она просто берет эти

представления и придает им видимость теоретических истин; вместо того,

чтобы объяснить их, т.е. вскрыть их действительное экономическое

содержание, она, наоборот, делает их содержанием политической экономии.

Тем самым вся теория сводится просто-напросто к констатации практически

существующих экономических отношений.

Маркс совершенно прав, когда говорит о поверхностности теории Сэя и

вообще вульгарной политэкономии, но он не прав в чем-то куда более

существенном - в том, что ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЕ экономические отношения есть

нечто, как он считает, БЕЗУСЛОВНО ЛОЖНОЕ. Вообще, мы должны у него

спросить почему внешняя форма, в которой предстают перед нами

экономические отношения на практике не ВЫРАЖАЕТ сущность этих

отношений, но ИЗВРАЩАЕТ ее? Откуда это болезненное восприятие

действительности? И является ли оно чем-то большим, чем просто

болезненным восприятием?

Почему мы должны считать, что представления, выработанные

поколениями людей, владеющие умами целых классов являются безусловной

фикцией? Безусловно, они не есть научно доказанные истины, они мало,

что способны объяснить (напротив, это их еще нужно объяснить), но не

ясно ли, что эти представления являются тем, чем практически

руководствуются агенты производства в отношениях друг с другом, что они

каждодневно проверяют на практике и что они (эти представления) хотя бы

уже по одному этому обладают определенной достоверностью? Для того,

чтоб забить гвоздь в стену не нужно знать законов механики. Чтобы

принимать участие, даже самое активное, в производстве в том или ином

качестве, - рабочего или капиталиста, - совершенно необязательны

познания в области политэкономии. Но любая практическая деятельность

основывается если не на знании законов (природы или общества) но на

знании того, как эти законы проявляются в действительности. Я могу не

иметь представления о теории удара, но я должен хорошо представлять,

что чем более массивен предмет, которым наносится удар, тем, при прочих

равных условиях, удар будет сильнее. Если я плохо это представляю, то

маловероятно, что моя практическая деятельность, например, по забиванию

гвоздя, будет результативной. С другой стороны, сама эта практическая

деятельность приведет меня к правильному представлению, в данном

случае, о зависимости между массой тела и силой удара. Если люди имеют

превратное, извращенное, как говорит Маркс, представление об окружающей

их действительности, то при первом же серьезном столкновении с нею либо

последняя вправит им мозги, либо они свернут себе шеи. Представления

агентов капиталистического производства о своей роли и о роли друг

друга в этом производстве ничего общего не имеют с научным понятием об

этих предметах, но они необходимо должны улавливать те или иные

объективные стороны экономических отношений, в противном случае никакая

практическая деятельность ни была бы возможной. Поэтому эти

представления никоим образом не могут заменить собою теорию, но и с

теоретической точки зрения было бы легкомысленным считать их чем-то

абсолютно ложным.

Печально, что в своем отрицании капиталистических отношений, Маркс

утрачивает всякое чувство меры, утрачивает тот самый здравый смысл, о

котором мы упоминали в начале этого параграфа, и ему начинают мерещится

фетиши, извращения и прочие чудища там, где их отродясь не бывало:

"...Из всех... форм наиболее завершенным фетишем является КАПИТАЛ,

ПРИНОСЯЩИЙ ПРОЦЕНТЫ. Здесь перед нами первоначальный, исходный пункт

капитала, деньги, и формула Д-Т-Д', сведенная к ее двум крайним членам,

Д-Д'. Деньги, создающие большее количество денег. Это - первоначальная

и всеобщая формула капитала, сокращенного до бессмысленного резюме...

(1.26.часть3.472)

...В КАПИТАЛЕ, ПРИНОСЯЩЕМ ПРОЦЕНТЫ, фетиш получает свое завершение...

капитал... очень затемняется, становится чем-то темным и мистическим. В

капитале, приносящем проценты, получает свое завершение этот АВТОМАТИЧЕСКИЙ ФЕТИШ... (1.26.часть3.475)"

Маркс подлинно свихнулся на изобретенном им фетишизме

капиталистических отношений и на дурно понятых формулах Гегеля -

Фейербаха. При чем здесь фетиши, извращения и прочие ужасы

капиталистического производства? При чем здесь вообще капитал,

приносящий проценты (т.е. ростовщический или ссудный)? О чем говорит Ж.

Б. Сэй? Прежде всего о капитале как средствах производства. Он говорит,

что средства производства необходимы для производства и поэтому их

собственнику должна принадлежать определенная доля продукта. Короче

говоря, Сэй своей теорией ставит вопрос: не может ли быть рост

производительности труда (связанный с применением средств производства)

ИСТОЧНИКОМ ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ? Вот о чем идет речь. Ведь это так

просто! На поставленный вопрос могут быть даны, конечно, различные

ответы, но при чем здесь, повторяю, "мистика", "овеществление",

"сумасшествие" и прочь.?

"ЗЕМЛЯ, или ПРИРОДА, - продолжает Маркс, - как источник ЗЕМЕЛЬНОЙ

РЕНТЫ, т.е. земельной собственности, - это достаточно фетишистично. Но

в результате милого смешения потребительной стоимости и меновой

стоимости здесь у обыденного представления еще имеется возможность

прибегать [для объяснения ренты] к производительной силе самой природы,

которая посредством какого-то фокуса персонифицируется в земельном

собственнике. (1.26.часть3.472)"

Здесь, в вопросе о земельной ренте, Маркс, наконец понял, что речь

идет о повышении производительности труда. Но материя товара, его

потребительные свойства совпадают у Маркса с потребительной стоимостью

товара (см. первые страницы "Капитала"). Поэтому рост количества товара

при неизменных трудовых затратах по Марксу означает возрастание его

потребительной стоимости. Но прибавочная стоимость есть часть МЕНОВОЙ

стоимости товара. Поэтому возрастание потребительной стоимости

(количества) товара еще не означает возрастания его меновой стоимости и

не может, согласно Марксу, объяснить прибавочной стоимости.

Противоположное мнение, он считает, основано на "милом смешении"

потребительной стоимости и меновой стоимости. Этот надменно -

снисходительный тон звучит издевательски прежде всего по отношению к

самому Марксу. Он язвительно усмехается там, где следовало бы как

следует подумать. В каком отношении друг к другу находятся количество

товара и его стоимость? - этот вопрос необходимо было исследовать.

Маркс ограничивается лишь общим представлением, что стоимость товара -

величина его стоимости - вообще говоря, не совпадает с его количеством,

- и на этом основании отбрасывает вопрос, как не представляющий

интереса, в то время как только решив его можно, как мы видели выше,

прийти к правильному понятию прибавочной стоимости. Маркс смешон в

своих потугах сравнять с землей все построения вульгарной политической

экономии, смешон тем более, что эти построения являются вовсе не

гнусными измышлениями апологета, как это мнится Марксу, но первым

наивным и неловким подступом к серьезной проблеме. Душевное содрогание

и нравственное негодование с которым Маркс говорит о теории

производительности капитала совсем неуместно.

И последнее:

"ТРУД как источник ЗАРАБОТНОЙ ПЛАТЫ, т.е. той доли рабочего в его

продукте, которая определяется специфической общественной формой труда;

труд как источник того, что рабочий за свой труд покупает себе у

продукта (у капитала, рассматриваемого вещественно) разрешение

производить и обладает в труде таким источником, благодаря которому к

нему возвращается часть его продукта в виде платы от этого продукта как

работодателя (что за тарабарщина?!), - это тоже достаточно недурно. Но

обыденное представление здесь все же в той мере согласуется с

действительным положением дела, что хотя оно и смешивает труд с наемным

трудом, а потому и продукт наемного труда, заработную плату, с

продуктом труда, тем не менее здравому человеческому рассудку остается

ясным одно, а именно - что труд сам создает свою заработную плату.

(1.26.часть3.472)"

Кажется только что Маркс согласился, что земля обладает

производительностью, т.е. производит часть конечного продукта в

натуральной его форме. Кажется нетрудно догадаться, что земля в этом

отношении ни чем не отличается от средств производства и сама является

одним из средств производства. С другой стороны, в данном случае Маркс

говорит, очевидно, не о стоимости продукта, а о самом продукте, его

физическом количестве. Казалось бы, отсюда нетрудно сделать вывод, что

если мы признали, с одной стороны, производительность капитала, с

другой стороны, речь идет не о стоимости (какой бы то ни было)

продукта, а о его натуральном количестве, то все пассажи о труде, как

ЕДИНСТВЕННОМ ПРОИЗВОДИТЕЛЕ продукта выглядят по меньшей мере неуместно.

Доля рабочего в ЕГО продукте... к рабочему возвращается часть ЕГО

продукта и т.п., - почему Маркс по-прежнему продолжает рассматривать

рабочего в качестве единственной производящей силы, если только что

(см. предыдущую цитату) он признал как минимум производительность

земли? почему Маркс элементарно непоследователен? почему он упорно не

желает говорить о существе дела и словно торговка на базаре спешит

выпалить все, что думает о своих оппонентах нимало не вникая в доводы

последних? Пусть вопрос об отношении между количеством продукта и

величиной его стоимости не решен Марксом и не рассматривается им, но ДО

ТЕХ ПОР, пока речь идет о продукте в его натуральной форме, в ЭТИХ, по

крайней мере, пределах, МОЖНО БЫТЬ последовательным?, МОЖНО признать

то, что невозможно отрицать, т.е. производительность капитала, ТЕМ

БОЛЕЕ, что она УЖЕ, фактически им признана? Почему экономист Маркс не

желает СЧИТАТЬСЯ с тем, что очевидно для любого посредственного

технолога, да и вообще для всякого здравого человека и с чем он (Маркс)

фактически соглашается? Что за ребячески капризная непоследовательность

и невыдержанность? И к чему это гипертрофированное отвращение к

здравому рассудку и "обыденным представлениям"? Маркс упустил из виду,

что альтернативой здравому рассудку является не только РАЗУМ, но и

БЕЗУМИЕ. Так что отрицание здравого смысла еще далеко не всегда есть

шаг вперед.