А.Усов
Главная страница:www.usoff.narod.ru


                       КРИТИКА "КАПИТАЛА" МАРКСА
                             статья вторая

                             1. ВВЕДЕНИЕ

  Все коммунистические теории, и уже существующие, и те, которые, может
быть,  еще будут выдвинуты в будущем, сводятся к одной мысли: ВСЕ БЛАГА
МИРА СЕГО СОЗДАНЫ РУКАМИ И ТРУДОМ РАБОЧИХ И ПОТОМУ ИМ,  РАБОЧИМ,  ОНИ И
ДОЛЖНЫ ПРИНАДЛЕЖАТЬ ПО ПРАВУ. Даже у Маркса, наиболее основательного из
всех теоретиков коммунизма эта мысль является началом, серединой и кон-
цом "Капитала" (1 его тома);  все же прочее есть лишь леса, которые от-
части поддерживают это главное содержание,  отчасти развивают его в тех
или иных направлениях,  отчасти придают ему сугубо марксистскую  форму.
Ясно поэтому,  что любая критика марксизма (и коммунизма вообще), кото-
рая либо замалчивает этот тезис,  либо обходит его  стороной,  остается
бессильной и бесплодной в целом,  сколь бы ни была справедливой в част-
ностях.  И она будет оставаться таковой до тех пор, пока нет АБСОЛЮТНОЙ
ЯСНОСТИ в вопросе:  что же в конце-концов производит рабочий своим тру-
дом и на что он имеет право претендовать?
 Если мы  поставим этот вопрос перед Марксом,  то обнаружим...  что сам
Маркс его не ставит,  несмотря на всю его важность.  Почему? Потому что
ответ на него с точки зрения Маркса очевиден,  очевиден настолько,  что
Маркс не только не ставит его сознательно на страницах "Капитала",  но,
смею  предположить,  не  задавался им и "про себя".  Это неудивительно:
ведь по Марксу стоимость продукта создается трудом: такое-то количество
стоимости  есть такое-то количество труда,  труд и стоимость В СУЩНОСТИ
ТОЖДЕСТВЕННЫ. Поэтому не нужно доказывать, что продукт принадлежит тру-
ду;  эта принадлежность, или право собственности труда на продукт труда
есть изначальный, природный, т.е. вытекающий из СУЩНОСТИ вещей, ФАКТ. И
в том, что капитализм скрывает, извращает, попирает этот факт и состоит
главный порок этого способа производства,  его преступление  перед  об-
ществом и, так сказать, самой природой.
 Может показаться, что стоит нам поставить под сомнение теорию стоимос-
ти Маркса и вся его теория эксплуатации рухнет сама собой. Это действи-
тельно так,  но такой подход страдает серьезными изъянами,  что  делает
его неприемлемым.  Во-первых, он нас отбрасывает далеко в сторону, вер-
нее к началу, к вопросу о стоимости, вопросу сложному и отдельному; это
добавит нам трудностей,  но не прибавит средств к их решению. Во-вторых
этот подход нерационален.  Неважно,  что такое стоимость.  Договоримся,
что стоимость существует и что она измеряется в рублях или долларах,  а
что такое рубль или доллар:  труд,  или какая-нибудь "предельная полез-
ность",  или еще что-нибудь, - это оставим в стороне. Ведь можно же ре-
шать задачки по физике или математике,  не задаваясь  вопросами  вроде:
что есть протяженность,  пространство,  время, число? и т.д.; так же, я
уверен можно решать и задачи по политэкономии,  не  задаваясь  вопросом
что есть стоимость? В-третьих, не много надо ума, чтобы, навязав снача-
ла мыслителю взгляды,  заведомо для него неприемлемые,  доказать потом,
что его теория, действительно, несовместима с этими взглядами. Я не бу-
ду критиковать Маркса с точки зрения теории стоимости  Бем-Баверка  или
Маршалла, я, как и в первой статье, буду критиковать его с точки зрения
его собственной теории стоимости. Раз уж, как я только что сказал, без-
различно что понимать под стоимостью, то, пользуясь этой свободой выбо-
ра,  я выбираю наиболее эффектный и эффективный путь. Я попытаюсь дока-
зать, что Маркс проигрывает, даже если играть на его поле и по тем пра-
вилам,  которые он сам же и задает. Иначе говоря, я попытаюсь доказать,
что теория эксплуатации Маркса неверна,  даже если придерживаться чисто
марксистских взглядов на труд и стоимость.  Более корректного  подхода,
по-моему, невозможно и придумать.

                      2. ЕЩЕ РАЗ ОБ ЭКСПЛУАТАЦИИ

  Что и как рабочий производит в процессе труда и что и как он получает
за свой труд?  Отвечая на этот вопрос,  мы должны,  прежде всего разоб-
раться с эксплуатацией:  что она есть и возможна ли хотя бы в принципе.
В первой статье я говорил об эксплуатации,  оставаясь в рамках обмена и
не касаясь производства, теперь я намерен говорить об эксплуатации, ос-
таваясь в рамках производства, не касаясь сферы обмена.
  Рабочий, утверждает Маркс,  работает 12 часов, из них 6 часов состав-
ляют необходимый труд и,  соответственно, стоимость рабочей силы, а ос-
тавшиеся 6 часов - прибавочный труд.  Так вот,  невозможно понять,  как
это возможно,  т.е. откуда берутся 6 часов прибавочного труда? Все ста-
нет предельно просто,  если мы произведем небольшое арифметическое пре-
образование.  12 рабочих часов = 6часов необходимого труда  +  6  часов
прибавочного труда. Известно, что если от обоих частей равенства отнять
одну и ту же величину, то равенство от этого не нарушится. Воспользуем-
ся этим и отнимем от обоих частей равенства 6 часов необходимого труда,
т.е.  ту стоимость, которая расходуется на воспроизводство рабочей силы
или,  проще сказать, потребляется рабочим. Получим: 6 рабочих часов = 6
часам прибавочного труда. В чем смысл этого равенства? В том, что рабо-
чий  производит прибавочный продукт НИЧЕГО НЕ ПОТРЕБЛЯЯ,  иначе говоря,
он производит прибавочную стоимость ИЗ НИЧЕГО.  Теперь читатель  видит,
что такое простое, по Марксу, объяснение происхождения прибавочной сто-
имости в действительности в высшей степени загадочно.
   Этой загадке может быть дано только одно объяснение: если мы вправе
допустить, что рабочий не бог и ему не дано производить нечто из ниче-
го, то  источником прибавочного продукта и прибавочной стоимости явля-
ются внутренние резервы организма рабочего; прибавочная стоимость  об-
разуется за   счет истощения рабочей силы.  Мы таким образом как будто
выбираемся из тупика,  в котором оказались,  но тот час же попадаем  в
другой. Мы объяснили происхождение прибавочной стоимости, но теперь мы
должны объяснить как возможно производство,  основанное на  эксплуата-
ции, т.е.   на непрерывном истощении рабочей силы.  Человеческие силы,
прежде всего физические,  как известно,  весьма и весьма ограничены. И
если вся цивилизация,  по крайней мере начиная с того момента, как по-
является частная собственность и государство,  основана на  эксплуата-
ции, если  эта эксплуатация, как нас уверяют классики марксизма, с те-
чением времени   становится  все  более  жестокой  и  изощренной,   то
благодаря какому   чуду  человеческое общество существует еще и до сих
пор? Как вообще рабочий класс, трудящиеся могут существовать на протя-
жении столетий?  Почему они не вымерли в первом,  во втором, в третьем
поколении? Что питает и восполняет их силы? Каким образом возможен об-
щественный прогресс,  если он основан на деградации подавляющего боль-
шинства человечества? Каким образом общество движется вперед, двигаясь
назад? Каким  образом это движение назад оказывается движением вперед?
Как нам объяснить развитие и прогресс общественного производства, если
главной нашей  посылкой является деградация и разрушение общественного
производства?
   Надо сказать,  что Маркса этими вопросами не смутишь. Он прямо гово-
рит,  что развитие капитализма ведет к абсолютному и относительному об-
нищанию рабочего класса, разрушению производительных сил общества, т.е.
приходит к тем самым выводам,  которые мы сформулировали только что - к
невозможности  общественного прогресса,  и именно отсюда делает вывод о
неизбежности пролетарской революции. Что ему можно возразить, если мыс-
ленно  перенестись  в его эпоху?  В течение 19 века происходил рост как
номинальной,  так и, в меньшей степени, реальной заработной платы. Если
мы посмотрим, как изменялась заработная плата на протяжении как 19, так
и 20-ого веков, то тенденция к ее повышению будет очевидна и бесспорна,
но во времена Маркса никакой ясности в этом вопросе,  конечно, не было.
Кроме того статистика лукава сама по себе и к тому же  часто  ошибочна,
необъективна и несовершенна.  Так что Маркс вполне бы мог оспорить ста-
тистические данные,  либо представить рост заработной платы как явление
временное  и случайное.  Его время позволяло ему жить в иллюзиях,  да и
революцию он ожидал чуть ли не со дня на день.  Капиталистический строй
представлялся ему в высшей степени непрочным, способным рухнуть в любой
момент,  поэтому выводы, к которым мы пришли, не поставили бы его в ту-
пик, но, напротив, служили бы подтверждением его теории.
   Решающее возражение (т.е.  такое возражение, перед которым не устоял
бы и Маркс) против эксплуатации состоит поэтому не в том,  что мир, ос-
нованный на эксплуатации, рано или поздно, но неминуемо рухнет. Споры о
том,  когда это произойдет,  и почему не произошло до сих пор и не сбы-
лись пророчества Маркса - Ленина,  - споры обо всем этом пусты и потому
нескончаемы  (если только вообще кого-то еще занимают).  Можно предста-
вить себе что по мере накопления богатств на одном полюсе общества,  на
другом его полюсе происходит накопление нищеты,  варварства, невежества
и т.д. Можно, наверное, подыскать и кое-какой статистический материал в
подкрепление этого представления:  ведь всегда можно найти какую-нибудь
сточную канаву и,  указав на нее обличительным перстом,  предъявить иск
"миру  капитала".  Можно представить,  что рост и прогресс производства
происходит за счет истощения рабочей силы.  Но прежде, чем началось это
истощение, рабочая сила должна возникнуть, сформироваться и достичь оп-
ределенного положительного уровня.  Можно убавить содержимое сосуда, но
лишь после того,  как он был наполнен. Между тем во всей истории мы на-
ходим только один исторический период,  относительно которого  можно  с
некоторой  уверенностью сказать,  что эксплуатации на его протяжении не
было.  Это общинно - родовой строй, первобытный коммунизм. По мере раз-
ложения этого строя возникали частная собственность, семья, государство
и все атрибуты эксплуатации человека человеком.  С этого момента  нача-
лась  эксплуатация.  С  этого момента,  следовательно,  силы трудящихся
должны непрерывно истощаться,  по крайней мере в тенденции.  И вот, кто
рискнет утверждать, что точкой отсчета и источником цивилизации являет-
ся уровень жизни в период общинно - родового строя и что начиная с того
времени и вплоть до сегодняшнего дня уровень жизни трудящихся,  хотя бы
в тенденции,  но неуклонно падает?  Кто рискнет утверждать,  что завтра
рабочий будет жить,  может быть, лучше, чем сегодня, но наверняка хуже,
чем несколько тысячелетий назад?;  что современные трудящиеся  живут  и
работают за счет духовных,  физических, жизненных сил, аккумулированных
их далекими полудикими предками? Решающее возражение против теории экс-
плуатации Маркса состоит не в том,  что она не может объяснить нам, по-
чему общественный прогресс продолжается до сих пор,  но в том,  что она
не объясняет как он вообще МОГ НАЧАТЬСЯ?  Она не способна объяснить нам
ни малейшего положительного приращения производительных  сил  общества.
Она  объясняет нам как один общественный класс грабит другой (и поэтому
ее правильней назвать теорией грабежа),  но она  не  объясняет  разницы
между уровнем цивилизации сегодня и тем, каким он был, скажем, 1000 лет
назад. Она может нам с грехом пополам объяснить как одни обогащаются за
счет других, т.е. процесс относительного обогащения, но не может объяс-
нить абсолютного прироста общественного богатства.
   Человеческие силы  КОНЕЧНЫ.  Отсюда  сам  собою  следует вывод,  что
эксплуатация человека может быть только ВРЕМЕННЫМ явлением.  Эксплуата-
ция  как  перманентное  явление невозможна просто потому,  что рабочие,
трудящиеся вообще,  не обладают каким-то таинственным источником  силы,
который позволял бы им растрачивать ее, ничем не восполняя. Рабочий мо-
жет быть прикован цепями к средствам производства,  к капиталу,  но эти
цепи  не  могут вдохнуть жизнь в его тело,  не могут пробудить его умс-
твенные способности и восполнить его физическую энергию.  Того ресурса,
на котором, якобы, основано по Марксу все здание цивилизации, просто не
существует в природе.
   Никто не отрицает эксплуататорской сущности рабства  или  крепостни-
чества  (или  развитого социализма),  но мы отрицаем,  что эксплуатация
есть основа   всех   человеческих  отношений,  построенных  на  частной
собственности; что эксплуатация есть главное содержание того, что Маркс
называет  предисторией,  а мы называем ИСТОРИЕЙ человеческого общества.
Невозможно, наконец,  согласиться с тем, что сущность прогресса состоит
во все большем закабалении человека,  как утверждают Маркс и, особенно,
Ленин, а не во все большем ОСВОБОЖДЕНИИ его как от природных, так и со-
циальных ограничений и пут.
   У коммунистов, впрочем, остается еще одна лазейка: возможно они воз-
разят,  что нельзя,  дескать,  понимать эксплуатацию буквально, что это
явление относительное и т.п. Но во-первых, тогда теория Маркса приобре-
тает непонятно какой смысл. Бесспорно, по крайней мере, что Маркс ниче-
го не говорит о том, в каком смысле мы должны понимать эксплуатацию, из
контекста же ясно,  что мы должны понимать ее в буквальном смысле. Если
же рабочий лишь "относительно" эксплуатируется,  то тогда  эту  относи-
тельность всегда можно перетолковать шиворот-навыворот,  т.е.  так, что
рабочий окажется "относительно" эксплуататором,  а капиталист - жертвой
эксплуатации.  Раз уж все относительно,  то придется смириться и с этим
выводом. Но это уже не теория эксплуатации, это неизвестно что. Во-вто-
рых,  такая  вещь  как ГРАБЕЖ не может быть относительным явлением.  По
крайней мере,  у жертвы грабежа и всякого честного наблюдателя не может
быть  на этот счет никаких сомнений.  Сторонниками относительности экс-
плуатации могут быть лишь демагоги,  которым позарез нужна эта  относи-
тельность для того, чтоб делать безотносительные политические выводы.

                  3.ЧТО ТАКОЕ ПРИБАВОЧНАЯ СТОИМОСТЬ?


  Мы, очевидно, приблизились к наиболее тонкому и запутанному вопросу о
ПРИРОДЕ ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ.  Прежде всего мы должны выяснить как она
ПРОИЗВОДИТСЯ. Но еще раньше мы должны понять что такое вообще прибавоч-
ная стоимость.  У Маркса все просто: рабочий 6 часов работает "на себя"
и еще 6 - "на капиталиста";  вот эти-то последние 6 часов и есть приба-
вочная стоимость. Но почему они - эти последние 6 часов - являются при-
бавочной стоимостью? Если рабочий отработал 6 часов и ничего не получил
взамен,  то для него эти 6 часов составляют скорее  "убавочную",  а  не
прибавочную стоимость.  Может быть потому, что их безвозмездно экспроп-
риирует капиталист? Но если вор "экспроприировал" ваш кошелек, то сколь
странной показалась бы мысль считать и называть украденные деньги "при-
бавочной стоимостью"!  Кроме того, то, что теряет рабочий, получает ка-
питалист,  в масштабе всего общества, следовательно, никакого прибавле-
ния стоимости не получается.  Прибавочная стоимость есть  не  та  часть
произведенной стоимости, которая тем или иным образом оказывается собс-
твенностью того или иного  агента  капиталистического  производства;  с
прибавочной  стоимостью должно связываться прежде всего представление о
реальном приращении общественного богатства.  И только лишь  во  вторую
очередь  можно говорить о том как этот прирост распределяется среди об-
щественных классов.
  Рассматривая процесс  производства прибавочной стоимости Маркс некри-
тично и бессознательно отождествляет производство прибавочной стоимости
с  процессом  увеличения  стоимости.  Прибавочная стоимость с его точки
зрения есть стоимость некоторого добавочного количества продукта,  про-
изведенного  путем  затраты некоторого добавочного количества труда,  -
это то, что производится сверх стоимости рабочей силы, т.е. сверх того,
что  капиталист  выплачивает рабочему в виде заработной платы.  Вот что
сам Маркс говорит об этом:

"...  Если  мы  сравним...  процесс  образования  стоимости  и  процесс
увеличения стоимости,  то  окажется,  что  процесс увеличения стоимости
есть не что иное, как процесс образования стоимости, продолженный далее
известного пункта. Если процесс образования стоимости продолжается лишь
до того пункта, когда уплаченная капиталом стоимость рабочей силы будет
возмещена новым эквивалентом,  то это будет простой процесс образования
стоимости.  Если же процесс образования  стоимости  продолжается  далее
этого пункта, то он становится процессом увеличения стоимости."
(1.23.206)

  Представим себе мысленно этот процесс.  Допустим,  рабочий отработал
необходимое рабочее  время, 6 часов, в течении которого он воспроизвел
стоимость своей рабочей силы. Начинается производство прибавочной сто-
имости... Но  что же,  собственно,  "начинается"? Мы видим, что ровным
счетом ничего не начинается, но, напротив, все продолжается по-прежне-
му: рабочий как работал, так и работает, ни характер, ни интенсивность
его труда   не изменились,  условия труда - так же:  с одной стороны -
продолжают накапливаться трудовые затраты,  с другой  -  произведенная
стоимость, -    словом,  мы не видим ничего такого,  чего бы не видели
раньше. Так что же, повторяю, начинается? Чем первые 6 часов труда от-
личаются от   последних?   Почему именно последние 6 часов мы называем
прибавочными, а  не первые?,  чем они хуже или лучше первых? Мы видим,
что каждому  определенному количеству труда соответствует определенное
количество стоимости.  Мы поэтому ЛЮБУЮ очередную порцию труда и соот-
ветствующую ей  стоимость можем объявить прибавочной.  Однако из этого
мы должны сделать скорее тот вывод,  что ни одна из этих порций не яв-
ляется прибавочной:  никакое приращение труда, в данном случае, не яв-
ляется прибавочным и не создает прибавочной стоимости. Просто-напросто
идет процесс возрастания трудовых затрат и соответственно - стоимости:
то, что затрачивается в виде дополнительного труда, возвращается в ви-
де дополнительно произведенного продукта и его стоимости.  Каждая оче-
редная затрата компенсируется очередной "получкой", никакого прибавле-
ния, никакого   возрастания богатства не происходит.  Происходит,  так
сказать, интенсификация  жизненного процесса: растет количество произ-
водимого продукта,   следовательно,  растет и потребление, но с другой
стороны, происходит параллельный и пропорциональный рост трудовых зат-
рат, поэтому никакого абсолютного прироста богатства не получается.
 Но я уже слышу возражение. Первые 6 часов труда, говорят мне, компен-
сируют затрату рабочей силы, потому они и называются необходимым рабо-
чим временем,  но вот вторые 6 часов уже ничего не  компенсируют,   на
противоположной стороне баланса им ничего не соответствует, они созда-
ют абсолютный избыток или "прибавок"  стоимости  и  потому  называются
прибавочным рабочим временем. Но, спрашиваю я, как так "ничего не ком-
пенсируют" и "ничего не соответствует"?  Рабочий работает эти дополни-
тельные 6 часов или нет? Он затрачивает свои силы или нет? Если да, т.
е. работает и затрачивает, то эта затрата должна быть ему возмещена  в
соответствии с законом стоимости в виде зарплаты.  Если она ему возме-
щается, то  тогда не остается места для прибавочной стоимости. Если же
она ему  не  возмещается,  то  капиталист попросту грабит рабочего,  мы
возвращаемся к неэквивалентности обмена,  кроме того,  и в этом  случае
остается  неясным  почему  эту награбленную стоимость мы должны считать
прибавочной: стоимость не может стать прибавочной только оттого, что ее
кто-то  нечестно прикарманил.  Во всяком случае такого рода прибавочная
стоимость нас не интересует...
 Это ошибка, возражает нам Маркс. Все дело в том, что стоимость рабочей
силы меньше,  чем та стоимость,  которую она сама производит в процессе
труда. А это как может быть, опять спрашиваю я? Рабочий работает и пер-
вые, и вторые 6 часов, рабочая сила затрачивается и в течении первых, и
в течении вторых 6 часов;  зарплата компенсирует трудовые затраты, осу-
ществленные как в течение первых,  так и в течении вторых 6 часов...  И
НЕСМОТРЯ НА ВСЕ ЭТО, ЗАРПЛАТА ОКАЗЫВАЕТСЯ МЕНЬШЕ ПРОИЗВЕДЕННОЙ СТОИМОС-
ТИ!  ТРУД  ВСЕГДА ПРОИЗВОДИТ БОЛЬШЕ,  ЧЕМ ПОТРЕБЛЯЕТ!  Это само по себе
удивительно,  но Марксу и этого мало:  несмотря на то, что у него неиз-
вестно  откуда  появляется явный избыток,  дисбаланс в виде прибавочной
стоимости,  все величины у него идеально балансируют, компенсируют друг
друга,  никакого дисбаланса не существует! Прибавочный продукт и приба-
вочная стоимость произведены трудом и поэтому прибавочная стоимость ка-
питалиста уравновешивается трудовыми затратами рабочего;  трудовые зат-
раты рабочего компенсируются,  в свою очередь заработной платой,  - все
уравновешено, как видим, и тем не менее прибавочная стоимость существу-
ет именно как некоторый абсолютный избыток производства над потреблени-
ем!  В этом есть нечто чудесное, загадочное, неправда ли? Если бы Маркс
позволил себе подобного рода логику и арифметику,  скажем, в физике, то
его  бы просто освистали.  И мы вправе задать некоторые вопросы Марксу,
не так ли? И вот, если мы попробуем это сделать, то... много не добъем-
ся.  "...Стоимость рабочей силы и стоимость,  создаваемая в процессе ее
потребления, суть две различные величины", - говорит он, причем, как мы
уже выяснили, первая всегда меньше последней. Этот избыток и есть, оче-
видно,  прибавочная стоимость, но вместо того, чтоб объяснить ее проис-
хождение Маркс объявляет ее... "оригинальным свойством" рабочей силы...
и все? И все! На этом его исследование данного вопроса заканчивается.
  Сделаем шаг назад.  Существует ряд взаимосвязанных понятий (и,  соот-
ветственно, эмпирических величин): уровень жизни рабочего - его зарпла-
та  - рабочая сила (запас производительных сил и способностей рабочего)
- труд (процесс труда). Здравый смысл диктует нам, что все эти величины
должны каким-то образом уравновешивать друг друга,  иначе говоря, между
ними  необходимо должна быть связь;  с другой стороны так же ясно,  что
эта связь не может быть жесткой,  "железной", но должна быть гибкой эл-
ластичной;  что  перечисленные величины,  как и все в материальном мире
обладают инертностью,  т.е.  не могут мгновенно реагировать на воздейс-
твия  со  стороны  друг друга.  Учитывая все это,  ясно,  что указанная
"цепь" понятий может проделывать сложные движения:  например, в то вре-
мя,  как одно из ее звеньев движется в одну сторону (например, увеличи-
вается),  другие могут двигаться в противоположную сторону,  но  и  эти
движения должны быть взаимообусловлены. Мы таким образом приходим к ба-
нальной мысли, что все здесь довольно сложно, и существующие теории за-
работной платы  должны  вносить  хотя бы отчасти ясность в этот вопрос.
Как же его решает Маркс,  ибо прежде всего о его теории у нас идет раз-
говор?  По Марксу оплачивается не труд и даже не рабочая сила,  но про-
цесс воспроизводства рабочей силы,  т.е. собственно говоря, ПОТРЕБЛЕНИЕ
рабочего. И мы тем самым сразу же приходим к нелепости: получается, что
капиталист больше платит добросовестному работнику не за  то,  что  тот
лучше и больше других работает, но за то, что он больше других ест. Эта
нелепость  "уравновешивается"  другой  нелепостью:  разрывается  всякая
связь  между  трудом и заработной платой.  Таким образом указанная выше
цепь понятий и явлений разрывается в звене "заработная плата". Происхо-
дит  разрыв  вообще  между производством и потреблением.  Сам рабочий у
Маркса как бы раздваивается и вместо рабочего, продающего свой труд, мы
получаем как бы двух рабочих, один из которых продает свою рабочую силу
по ее стоимости,  другой же, не имеющий к первому никакого отношения, -
работает и,  словно вечный двигатель, производит прибавочную стоимость,
ничего не получая взамен.  Второй как будто бы эксплуатируется,  первый
как будто бы нет.  Первому оплачивается его потребление, второму не оп-
лачивается даже его труд. Этот разрыв в теории Маркса, конечно, не слу-
чаен.  В первой статье мы видели, что только лишь разорвав производство
с потреблением Марксу удается согласовать закон стоимости  с  принципом
эксплуатации.  Теперь мы видим,  что этот разрыв нужен Марксу не только
для того, чтоб навести порядок в сфере обмена, он ему принципиально не-
обходим и в сфере производства, ибо здесь именно этот разрыв оказывает-
ся источником прибавочной стоимости; но чем большее значение он обрета-
ет теперь для теории Маркса, тем в еще более таинственном и мистическом
виде предстает пред нами. Как в черной дыре Маркс, с одной стороны, то-
пит в нем все противоречия своей теории,  с другой,  очередным фокусни-
ческим приемом извлекает прибавочную стоимость.  Но подобно  тому,  как
нам  непонятно, каким образом фокусник из пустой шляпы извлекает зайца,
так и здесь нам непонятно каким образом рабочий всегда производит боль-
ше, чем потребляет,  откуда он берет дополнительный и неисчерпаемый ис-
точник жизненных сил.  На этом, самом главном пункте Маркс останавлива-
ется  в то время,  как с него-то и следовало бы начать.  О производстве
прибавочной стоимости он не говорит ни слова,  несмотря на всю болтовню
о "сокровенных недрах производства".
  Тем самым мы приходим к тому,  что прибавочная стоимость производится
НЕИЗВЕСТНО КАК.  Но в таком случае она и распределяется НЕИЗВЕСТНО КАК,
т.е. мы не имеем основания говорить об эксплуатации рабочего капиталис-
том, мы, собственно, вообще не можем сказать ЧТО между ними происходит.
Если А и В производят продукт совместно,  а затем делят его - это одно,
если  этот  продукт  падает им в руки с неба в готовом виде и они делят
его - это другое,  если продукт производит один из них и затем вынужден
делиться  с другим - это третье,  - все это совершенно различные ситуа-
ции,  но в каждом из этих случаев мы можем сказать как должен распреде-
ляться  продукт  и справедливо ли то,  как он распределяется в действи-
тельности,  ибо нам известно его происхождение,  принцип его производс-
тва. Но если мы знаем о продукте только то, что он есть результат неко-
его "оригинального свойства" не то труда, не то рабочей силы, не то че-
го-то еще (что вовсе не исключено), то в этом случае мы НИЧЕГО не можем
сказать о характере его распределения,  кроме, может быть того, что ха-
рактер этот должен быть столь же оригинален,  как происхождение продук-
та.  Следовательно, то, что капиталист эксплуатирует рабочего есть про-
извольное утверждение Маркса, но не доказанная истина.

  Но поставим, наконец, напрямую вопрос: что же такое прибавочная стои-
мость?  Процесс созидания прибавочной стоимости Маркс понимает как про-
цесс  ВОЗРАСТАНИЯ  стоимости,  продолженный  далее  известного предела.
"...Прибавочная стоимость,  - говорит он,  - получается лишь вследствие
количественного излишка труда,  вследствие большей продолжительности...
процесса труда... (1.23.209)" В этом-то процессе возрастания или увели-
чения  стоимости он видит корень проблемы и его пытается нам объяснить.
Между тем нет ничего более банального и  менее  достойного  объяснения,
чем  процесс увеличения стоимости.  Если мне дано определение скорости,
то я всегда смогу сказать,  в каких случаях и как скорость будет  изме-
няться. Если дано определение стоимости, то всякий укажет случаи, в ка-
ких она возрастает. Например, если стоимость есть степень потребности в
предмете,  то  она будет возрастать в том случае,  если потребность эта
увеличивается:  например, стоимость продуктов питания будет возрастать,
если их количество увеличивается в меньшей степени,  чем растет населе-
ние.  Если под стоимостью понимать количество  общественно-необходимого
труда,  то  она  будет возрастать,  если увеличивается количество этого
последнего: например, стоимость многих полезных ископаемых увеличивает-
ся по  мере истощения их природных источников и увеличения общественных
затрат труда на их добычу. Вообще существует тысяча причин, которые мо-
гут изменить стоимость продукта, в частности, увеличить ее. Более того,
стоимость хлеба,  которым я  располагаю,  может  увеличиться  для  меня
вдвое, если в той же пропорции возросло чувство голода, которое я испы-
тываю.  Но стоимость того же хлеба может возрасти вдвое так же и в  том
случае, если  увеличивается  вдвое  его количество.  То есть увеличение
стоимости может характеризовать прямо противоположные процессы как воз-
растания богатства,  так и,  наоборот,  утраты его, обнищания. Следова-
тельно, не всякий прирост стоимости следует отождествлять с прибавочной
стоимостью.
   Вообще, если мы признаем то очевидное положение, что количество про-
дукта и величина его стоимости - две разные вещи,  если то и другое мо-
жет изменяться как угодно и независимо друг от друга, то, очевидно, са-
мо по себе увеличение стоимости ни о чем нам не говорит и потому вообще
не  может  нас  интересовать.  Ситуация имеет однозначный экономический
смысл только в том случае,  когда известно не только то, как изменяется
стоимость  продукта,  но и то,  как изменяется при этом его количество.
Поэтому,  если мы хотим говорить о процессе  увеличения  стоимости,  мы
прежде  всего должны разобраться КАКОГО РОДА увеличение нас интересует.
Мы должны определить, ЧТО мы ищем и ЧТО намерены исследовать.
   То, что кусок хлеба в голодный год может стоить столько же, сколько
в иные времена стоит мешок хлеба,  - это было давно известно экономис-
там. Поэтому уже физиократы поняли,  что вопрос об увеличении реального
общественного  благосостояния вовсе не сводится к вопросу об УВЕЛИЧЕНИИ
СТОИМОСТИ производимого продукта.  Прибавочная стоимость поэтому,  с их
точки зрения,  вовсе не тождественна той величине стоимости, на которую
возросла стоимость данного продукта.  То есть если  стоимость  продукта
была X,  а стала X+Y,  то Y не есть прибавочная стоимость,  если только
вообще с прибавочной стоимостью хотят связать какое-то оригинальное яв-
ление,  а не всякое приращение стоимости,  за которым могут стоять, как
уже было сказано, тысячи всевозможных причин, вплоть до реального обни-
щания. Но тогда что же такое прибавочная стоимость? Физиократы пошли по
самому простому пути в поисках ответа на этот вопрос:  они ОТОЖДЕСТВИЛИ
прибавочную  стоимость с реальным богатством,  т.е.  с физическим коли-
чеством продуктов.  Отсюда их вывод, что только тот труд создает приба-
вочную  стоимость,  который увеличивает количество производимых продук-
тов,  точнее,  ВЕЩЕСТВО,  материю этих продуктов.  Например сапожник не
производит  прибавочной стоимости,  потому,  что он лишь изменяет форму
материи (поставляемого ему сырья),  но не увеличивает ее количества. По
этой же причине вообще промышленный труд не производит прибавочной сто-
имости и потому является непроизводительным.  Но труд, собственно гово-
ря,  вообще не способен созидать материю, он может лишь преобразовывать
ее;  материю человек в готовом виде находит в  природе.  Следовательно,
истинно  производительным является лишь тот труд,  посредством которого
человек присваивает природные материальные  богатства,  -  это  труд  в
сырьевых отраслях и,  прежде всего, сельскохозяйственный труд. Эту тео-
рию можно счесть экстравагантной,  но нельзя отрицать,  что она впервые
поставила вопрос о природе прибавочной стоимости.  Нет ничего проще до-
казать,  что всякий полезный труд,  а не  только  сельскохозяйственный,
увеличивает стоимость  производимого  им  продукта.  Это доказывает уже
Адам Смит,  но это не является действительной  критикой  физиократов  в
вопросе  о  прибавочной стоимости.  Действительная критика должна пока-
зать,  что же такое в действительности прибавочная  стоимость.  Критика
Адама Смита и тех,  кто вслед за ним повторял и развивал его аргументы,
обнаруживает лишь то, что стоимость и материя товара нетождественны, но
она еще не дает ответа на главный вопрос. Рикардо еще больше запутывает
вопрос тем, что вообще абстрагируется от материи товара и рассматривает
стоимость  как  таковую.  Тем  самым производство прибавочной стоимости
совпадает у него с процессом УВЕЛИЧЕНИЯ стоимости.  Наконец, Маркс кла-
дет это ложное представление в ОСНОВАНИЕ своей системы.

   Итак, само  по  себе приращение стоимости еще не создает прибавочной
стоимости. Прибавочная стоимость каким-то образом связана с количеством
производимого  продукта  и  может быть понята лишь в связи с изменением
этого количества. Рассмотрим это подробнее.
   Отношение "стоимость продукта - количество продукта" может быть све-
дено, очевидно, к нескольким простейшим его видам.
   1. Стоимость  остается неизменной и количество продукта так же оста-
ется неизменным.
   2. Стоимость  массы  продукта  остается  неизменной,  величина  этой
массы,  т.е.  количество продукта уменьшается. Если мы предположим, что
количество продукта остается неизменным,  то тогда это же самое отноше-
ние будет выражаться в увеличении стоимости этой неизменной массы  про-
дукта. В обоих этих случаях стоимость ЕДИНИЦЫ продукта увеличивается.
   3. Стоимость  массы  продукта  остается  неизменной,  величина  этой
массы, т.е. количество продукта увеличивается. Или, что тоже самое: ко-
личество продукта неизменно,  его стоимость падает. При этом, очевидно,
стоимость ЕДИНИЦЫ  продукта  уменьшается.
   4. Стоимость продукта и его количество изменяются параллельно,  т.е.
одновременно уменьшаются или увеличиваются.  Стоимость единицы продукта
остается неизменной.
   Первый случай не представляет,  очевидно, для нас никакого интереса.
   Второй случай может иметь место, например, тогда, когда с одной сто-
роны,  растет население,  а с другой,  - производство продуктов питания
требует  все больших и больших затрат,  например,  в связи с истощением
почвы.  В этом случае стоимость продуктов,  как бы она не определялась,
будет расти  при  относительном уменьшении их количества.  Спрашивается
можно ли ТАКОГО РОДА процесс увеличения стоимости (в  данном  случае  -
продуктов  питания)  рассматривать  как источник прибавочной стоимости,
иначе говоря, может ли он быть источником обогащения? Очевидно, что по-
добного рода предположение абсурдно:  если люди недоедают и ощущают все
возрастающую потребность в пище,  то возрастающая  при  этом  стоимость
продуктов питания  отнюдь не делает их богаче. Здесь идет процесс внут-
реннего накопления стоимости: накопления неудовлетворенных потребностей
и все менее и менее продуктивных затрат труда. Такого рода увеличение и
накопление стоимости есть ни что иное, как  обнищание. Правда,  разного
рода отдельные личности,  вроде спекулянтов хлебом,  могут наживать ре-
альные богатства на этом процессе, но лишь благодаря тому, что он всег-
да имеет более или менее местный и временный характер.  Если же придать
мысленно ему всеобщий характер,  то самый  первый  спекулянт  рано  или
поздно  окажется  последним нищим,  ибо за последний кусок хлеба он сам
окажется вынужденным отдать все свои богатства.  Тем самым  обнаружива-
ется вообще тупиковый характер этого процесса: обнищание рано или позд-
но достигнет такого уровня,  что прервутся не только  все  общественные
отношения, но само существование индивидов окажется физически невозмож-
ным. Таким образом,  заключаем, процесс внутреннего накопления не может
быть основой общественного прогресса,  роста производства, общественных
отношений,  в частности,  отношений между рабочим и капиталистом, в чем
бы не состояли эти последние.
   Третий случай. Стоимость продукта остается НЕИЗМЕННОЙ, но количество
его  ВОЗРАСТАЕТ.  Как  бы при этом не определять стоимость,  суть этого
случая сводиться к тому, что ПРИ ПРОЧИХ РАВНЫХ УСЛОВИЯХ (например: тру-
довых затратах) индивид (или индивиды) получает больше, чем получал ра-
нее. Мы имеем, таким образом, процесс абсолютного возрастания количест-
ва продуктов,  которыми располагает общество,  т.е. возрастания его бо-
гатства, его уровня жизни. Очевидно, что только такого рода процесс мо-
жет быть основой цивилизации, прогресса, роста производства, ИСТОЧНИКОМ
ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ. Каким образом получается здесь прибавочная стои-
мость,  нам еще не ясно, но ясно одно: прибавочная стоимость может поя-
виться только там,  где происходит реальный рост реального богатства. В
любом ином случае прибавочная стоимость есть  лишь  временная  прибыль,
которую данный индивид тем или иным образом получает за счет других ин-
дивидов,  но с точки зрения всего общества и в долговременной тенденции
- это, по определению, не прибавочная стоимость.
   Но мы таким образом приходим к парадоксальному выводу,  что процесс
созидания прибавочной стоимости не только не тождественен процессу УВЕ-
ЛИЧЕНИЯ стоимости,  но наоборот,  необходимым условием этого  созидания
является  НЕИЗМЕННОСТЬ или даже уменьшение стоимости производимого про-
дукта.  Вот та действительная задача,  которую должен был решить Маркс.
Стоимость продукта не должна возрасти и, в тоже время, должна появиться
прибавочная стоимость,  - вот парадокс,  который должен  был  разрешить
Маркс.
   Если эту же идею выразить в рамках трудовой теории стоимости, то все
сводится к простейшей мысли: действительным источником прибавочной сто-
имости может быть только РОСТ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТИ ТРУДА.  Но сколь бы ни
была  проста эта мысль,  она нас "с ходу" подводит к выводу о том,  что
теория эксплуатации Маркса БЕЗУСЛОВНО ОШИБОЧНА,  ибо прибавочная  стои-
мость есть не результат УВЕЛИЧЕНИЯ количества труда или удлинения рабо-
чего времени далее некоторого предела,  как думал Маркс,  но  результат
увеличения ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТИ ТРУДА, что по определению означает увели-
чение количества производимых продуктов при НЕИЗМЕННЫХ  (или  уменьшаю-
щихся) трудовых затратах,  неизменной (или уменьшающейся) продолжитель-
ности рабочего времени.
   Прибавочная стоимость  в  смысле Маркса (его точке зрения соответс-
твует четвертый случай)  является прибавочной только субъективно, т.е.
только с  точки зрения капиталиста:  последний,  тем или иным способом
отнимая у рабочего произведенный им продукт,  тем самым получает  этот
продукт ДАРОМ,  т.е.  ничего не затрачивая. Для него поэтому  он дейс-
твительно является прибавочным.  Однако, экономические отношения отли-
чаются от уголовных или юридических тем, что в их процессе прибавочный
продукт не только тем или иным способом распределяется,  но и ПРОИЗВО-
ДИТСЯ, т.е.  становится прибавочным не только СУБЪЕКТИВНО, но и ОБЪЕК-
ТИВНО. Прибавочным в последнем смысле является только тот продукт, ко-
торый произведен  при неизменных затратах,  какого бы рода эти затраты
ни были.  Этой стороны дела Маркс, как уже было сказано, совершенно не
коснулся, и,   более того, сама его точка зрения, сам подход к вопросу
таков, что  ПРЕПЯТСТВУЕТ правильной постановке вопроса и уводит в  со-
вершенно ложном направлении...
   Теперь, как  выяснена природа прибавочной стоимости,  мы имеем все,
чтобы правильно поставить и решить вопрос об отношении труда и капита-
ла, и потому можем приступить к нему вплотную.

                          4. ТРУД И КАПИТАЛ

  Во-первых, рассмотрим, в  какой  связи между собой оказываются труд,
стоимость производимого им продукта и, наконец, сам этот продукт, точ-
нее, его количество (вообще-то для нас в данном случае и качество про-
дукта не безразлично, но от него мы для простоты абстрагируемся.)
 Исходная моя  мысль  предельно  проста (но требует тем большего внима-
ния!).
 Пусть рабочий,  затрачивая Х труда, производит У (такое-то количество
продукта). Общеизвестный  факт состоит в том,  что это количество про-
дукта У   никогда  не бывает постоянным и зависит от бесконечного ряда
внешних обстоятельств. Если, например, взять сельскохозяйственный труд,
то его производительность (при одном и том же количестве труда) зависит
в огромной степени от погодных условий. Производительность любого труда
зависит (опять же при неизменном его количестве - я везде  подразумеваю
это  условие) от всякого рода случайных отклонений,  которые непрерывно
происходят в материальном мире.  Эти отклонения и вызванные ими измене-
ния производительности труда могут быть бесконечно малыми, неуловимыми,
но могут быть и решающими,  что и происходит во время  стихийных  бедс-
твий,  всякого рода непредвиденных событий и т.п.  До сих пор я говорил
лишь о стихийных,  неконтролируемых человеком изменениях производитель-
ности труда,  но и сам человек, как только ставит под контроль произво-
дительность своего труда,  немедленно и уже сознательно пытается  нару-
шить всякое устойчивое соответствие между трудом и количеством произво-
димого им продукта; а именно, человек старается при наименьших (или не-
изменных) трудовых затратах произвести наибольшее количество продуктов.
Это стремление лежит в основе всего научно технического прогресса.
 Но о чем же говорит сам факт того, что человеку УДАЕТСЯ при НЕИЗМЕННЫХ
трудовых затратах производить РАЗЛИЧНОЕ  количество  продуктов?  Единс-
твенно о том, что НЕ СУЩЕСТВУЕТ НИКАКОЙ ОПРЕДЕЛЕННОЙ И ОБЪЕКТИВНОЙ СВЯ-
ЗИ МЕЖДУ КОЛИЧЕСТВОМ ТРУДА И КОЛИЧЕСТВОМ ПРОИЗВОДИМОГО ИМ ПРОДУКТА. Бо-
лее того, ее не только не существует, но, даже и возникнув однажды, она
необходимо разрушается,  отчасти стихийно,  отчасти сознательно,  самим
человеком.  Труд является лишь одним из факторов, определяющим произво-
дительность процесса производства,  фактором,  который сам по себе  еще
ровным счетом ничего не значит и не определяет; выражаясь более опреде-
ленно,  фактором необходимым,  но недостаточным.  Что же это значит?  Я
прихожу к простой,  но неизбежной на мой взгляд мысли:  это значит, что
процесс труда необходимо создает право собственности на продукт  труда,
но  оно  не  создает право собственности на ВЕСЬ продукт труда.  Я могу
претендовать на произведенный мною продукт, ибо этой моей претензии или
юридическому праву соответствует объективный,  материальный факт:  вещь
есть результат моего труда,  она воплощает в себе мои духовные и  физи-
ческие усилия,  следовательно часть моей личности. Субъективной претен-
зии на вещь соответствует ОБЪЕКТИВНАЯ СВЯЗЬ между ею и мной: в каком-то
смысле  она есть я сам или часть меня самого!  Однако ТАКОВОЙ СВЯЗИ НЕТ
между моим трудом,  т.е., в конечном итоге, моей личностью, и КОЛИЧЕСТ-
ВОМ этой вещи.  Вещь принадлежит мне - это абсолютно достоверно; но вся
ли вещь?  или какая-то ее часть?, может быть бесконечно малая ее часть?
- Это мне неизвестно.  То есть конечно,  субъективно я претендую на всю
вещь,  заинтересован в том,  чтоб она вся мне принадлежала,  но я,  как
здравомыслящий человек,  должен понимать, что этой моей моей субъектив-
ной претензии объективно НИЧЕГО НЕ СООТВЕТСТВУЕТ, поэтому никто в целом
мире,  включая и господа бога, не обязан ее удовлетворить. И она вполне
может остаться без удовлетворения и этим никакие вечные законы справед-
ливости, если таковые вообще существуют, не будут нарушены, ни даже по-
колеблены.
  К чему все эти рассуждения,  слышу я возмущенные голоса? Какая разни-
ца,  какую роль играют внешние условия в процессе  производства?  Какая
разница,  сколько человек производил вчера или будет производить завтра
при помощи одного и того же количества труда?  Важно, что сегодня, сей-
час он произвел такое-то количество,  что он не обязан приносить жертву
ни небу,  ни солнцу,  ни другим неодушевленным  предметам  (этим  самым
внешним  условиям  производства)  и  поэтому ВЕСЬ произведенный продукт
ДОЛЖЕН принадлежать ему, рабочему, произведшему этот продукт...
  А я и не говорю,  что НЕ ДОЛЖЕН. Я лишь утверждаю, что если от внеш-
них условий труда зависит количество производимого  продукта,   то  от
столь же внешних условий должно зависить и то,  какая его часть должна
перейти в собственность трудящегося.  И если претензии  последнего  на
ВЕСЬ продукт  чисто СУБЪЕКТИВНЫ,  то именно поэтому они не более (но и
не менее!)  справедливы и правомерны,  чем какие-то  другие  столь  же
субъективные претензии (если таковые появятся), которые воспрепятству-
ют осуществлению первых.


                           5.ТРУД И КАПИТАЛ
                            (продолжение)

 Читатель уже вероятно догадался,  что самое время появиться на  сцене
капиталисту...
   Представим себе крестьянина,  ведущего замкнутое натуральное хозяйс-
тво.  Он затрачивает X труда на производство Y продукта, который он сам
и потребляет.  Пусть стоимость этого продукта, если измерять ее в соот-
ветствии с трудовыми затратами, = Z. Здесь как будто все просто и ясно.
Но вот на сцене появляется капиталист,  т.е. собственник СРЕДСТВ ПРОИЗ-
ВОДСТВА и своим появлением словно змий - искуситель разрушает безмятеж-
ную идиллию натурального хозяйства,  ввергая его в пучину  противоречий
капиталистического производства. Дело в том, что средства производства,
которыми он,  капиталист,  располагает,  обладают свойством увеличивать
производительность труда.  С их помощью вчерашний крестьянин, а сегодня
- потенциальный наемный работник,  может произвести уже не Y  продукта,
но Y + dY, причем это dY может весьма и весьма значительно превосходить
Y.  Это обстоятельство и является основой, на которой возникает капита-
листическое производство. Но крестьянину нет смысла "связываться" с ка-
питалистом, если от этого он ничего не выигрывает. Это препятствие лег-
ко  преодолимо:  капиталисту  достаточно  предложить крестьянину за его
труд хотя бы немного более, чем Y продукта и у последнего, т.е. кресть-
янина, появляется тем самым материальная заинтересованность в сотрудни-
честве с капиталистом,  т.е.  для него оказывается более выгодным оста-
вить свое натуральное хозяйство и стать наемным работником у капиталис-
та.  Это и происходит,  и мы получаем принципиально новую, причем наск-
возь противоречивую ситуацию.  В самом деле.  Во-первых,  за счет роста
производительности труда увеличивается количество производимого продук-
та,  оно становится = Y+dY.  Количество продукта,  поступающего в собс-
твенность рабочего (оно приобрело теперь статус заработной платы)  уве-
личилось в сравнении с тем,  что он имел, будучи крестьянином, на неко-
торую величину d(dY) и стало = Y + d(dY).  Заметим,  что  эта  d(dY)  в
принципе может стремиться к нулю,  но никогда не может быть ему равной,
ибо крестьянин должен быть заинтересован в "сотрудничестве"  с  капита-
листом.  Поэтому d(dY) может быть величиной сколь угодно малой,  но все
же достаточной для того, чтобы побудить крестьянина оставить свое нату-
ральное хозяйство и сделаться наемным работником. Во-вторых, оставшаяся
часть произведенного продукта поступает в распоряжение  капиталиста.  В
третьих,  если  увеличение количества производимого продукта достигнуто
исключительно за счет роста производительности труда, а не за счет рос-
та его количества (это принципиальное условие), то стоимость этого воз-
росшего количества,  если исчислять ее по Марксу, не возрастет. То есть
стоимость продукта Y + dY будет по-прежнему = Z.  Однако теперь наемный
рабочий получает не весь продукт,  но только лишь некоторую его  часть.
Оставшаяся  часть  стоимости,  - она является стоимостью того продукта,
который поступает в распоряжение капиталиста, - и есть ПРИБАВОЧНАЯ СТО-
ИМОСТЬ, которая становиться собственностью капиталиста.
 Такова сущность капиталистического производства вообще и  производства
прибавочной стоимости в частности.  Нетрудно теперь догадаться,  какого
рода коллизии могут возникнуть на этой почве между трудом и капиталом.
   Главный объект противоречий - это,  конечно, продукт, произведенный
совместно трудом и капиталом.  Он есть то общее,  что соединяет труд и
капитал в процессе его производства,  но он (этот продукт) должен быть
разделен между   рабочим и капиталистом и потому оказывается тем,  что
разъединяет их в процессе его распределения.
  - Послушай,  - может быть скажет рабочий, обращаясь к капиталисту, -
средства производства - это ведь всего-лишь мертвые орудия. Они стано-
вятся продуктивными   лишь  благодаря моей деятельности,  моему труду.
Следовательно, мой труд - вот единственный источник стоимости и произ-
водимого продукта. Посмотри на этот продукт, он насквозь пропитан моим
потом, каждая  его часть несет на себе следы моих усилий,  к каждой из
них прикоснулась моя рука, каждая из них, следовательно, несет на себе
печать моей личности и является,  следовательно,  частью меня  самого,
моей собственностью. Если я и должен тебе что-нибудь, так это только -
возместить то,  чего стоили тебе средства производства.   Большего  ты
требовать от меня не вправе.
  - Отнюдь,  -  возражает капиталист,  - разве ты голыми руками смог бы
произвести  столько  продукта  сколько  производишь  сейчас,  используя
средства производства,  принадлежащие мне?  Разве ты забыл чего в дейс-
твительности стоишь ты и твой труд?  Позволь напомнить тебе это. Пока я
не  явился  к  тебе и не предложил сотрудничество,  ты производил всего
лишь Y продукта - жалкую часть того, что производишь сейчас. Ты утверж-
даешь,  что  твой  труд создает право собственности на результат труда.
Изволь. Но почему ты противоречишь сам себе и, не затратив ни атома до-
полнительных трудовых усилий, претендуешь на количество продукта значи-
тельно большее того, что ты имел раньше? Твой труд бесплоден и бессилен
САМ  ПО  СЕБЕ.  Только  орудия труда делают его производительным...  Но
пусть ты прав.  Пусть я действительно получаю свою долю продукта НИ  ЗА
ЧТО. Я даже предполагаю самый выгодный для тебя вариант: пусть средства
производства мне так же ничего не стоили и я их, скажем, нашел на доро-
ге.  Пусть я,  таким образом, являюсь нахлебником на твоей шее, который
буквально ничего не дает,  но лишь потребляет.  Давай посмотрим,  нахо-
дишься ли ты в лучшем положении. Ведь бесспорно, что производительность
труда возросла не от того,  что ты стал более искусным, прилежным, ква-
лифицированным рабочим.  Отчего же она возросла? Да только от того, что
применение орудий труда позволило присоединить к твоим более чем скром-
ным  усилиям еще и силы природы.  Они-то,  эти силы природы и произвели
добавочное количество продукта.  Ты называешь мой доход  нетрудовым  на
том основании,  что я его не произвел своим трудом.  Но взгляни на вещи
здраво: ведь и ТЫ ЕГО НЕ ПРОИЗВЕЛ. Мой доход является нетрудовым не по-
тому,  что я его безвозмездно присваиваю,  но он по самой своей природе
является нетрудовым, а потому он ОСТАНЕТСЯ НЕТРУДОВЫМ даже и в том слу-
чае,  если станет твоей собственностью.  Твой труд есть не производящая
причина прибавочной стоимости,  но лишь ПОВОД для претензий на нее.  Но
точно  таким же ПОВОДОМ является и моя собственность на средства произ-
водства.  Силы природы,  благодаря которым произведен прибавочный  про-
дукт,  не принадлежат ни мне,  ни тебе, но лишь одному богу. Мы с тобой
равны друг другу и друг перед другом: мы оба в одинаковой степени явля-
емся  нахлебниками у бога и природы.  Ты поэтому имеешь на этот продукт
ничуть ни больше прав,  чем я. Поэтому будь благоразумен и прими с бла-
годарностью то, что я тебе предлагаю в виде заработной платы: ведь даже
ее в полном объеме ты не смог бы произвести самостоятельно, одним своим
трудом, которым так гордишься.
 Как же нам рассудить наших оппонентов?  Можно конечно утверждать, что
продукт должен быть экспроприирован в пользу труда, либо капитала, ли-
бо кого-то   или  чего-то третьего,  но мы мысленно пытаемся проделать
чистый эксперимент,  т.е. выяснить какова САМА ПО СЕБЕ природа отноше-
ний между трудом и капиталом,  а потому каков должен быть ЕСТЕСТВЕННЫЙ
(т.е. не  навязанный из-вне посредством насилия, но вытекающий из сути
этих отношений) их результат. Иначе говоря, каким образом должны разре-
шиться противоречия если не разрубать их как гордиев узел, но предоста-
вить их самим себе, их собственному свободному развитию.

           6.ТЕХНИЧЕСКОЕ ОТНОШЕНИЕ МЕЖДУ ТРУДОМ И КАПИТАЛОМ

  Первое, что мы должны сделать,  так это попытаться все  же  выяснить,
какая,  действительно, часть продукта произведена трудом, а какая - ка-
питалом.  Это было бы самым радикальным и самым  справедливым  решением
проблемы.
 Однако с первых же шагов мы наталкиваемся на непреодалимые  трудности.
Поставим вопрос в естественнонаучном смысле. Производство осуществляет-
ся посредством ряда факторов производства.  Одним из них является труд,
другая  часть факторов контролируется капиталистом и является его собс-
твенностью,  наконец, третья часть факторов не является чъей-либо собс-
твенностью.  Факторы последнего рода нас,  очевидно не интересуют:  раз
они никому не принадлежат, то у нас нет нужды вменять им какую-бы то ни
было часть продукта:  иначе говоря,  раз у них нет собственника,  то за
них и не нужно платить. Остаются, стало быть, труд и ряд факторов, при-
надлежащих капиталисту, которые мы объединяем термином "средства произ-
водства".
 Трудность заключается в том, что производительность производства полу-
чается не как сумма (или какая-либо иная математическая операция)  про-
изводительностей труда и средств производства, но как результат ВЗАИМО-
ДЕЙСТВИЯ факторов производства.  В ходе  этого  взаимодействия  труд  и
средства производства,  так сказать, теряются, подобно тому, как в про-
цессе химической реакции исчезают,  теряются отдельные химические  эле-
менты, вступающие во взаимодействие друг с другом, и мы в результате, в
продукте этого процесса,  получаем некий сплав, в котором исходные фак-
торы уже невозможно отличить друг от друга.  Сам характер производства,
следовательно,  таков, что не позволяет нам отделить ту часть продукта,
которая произведена  исключительно  трудом,  от той его части,  которая
произведена исключительно средствами производства. Напротив, каждая его
часть произведена трудом, при помощи орудий труда, или, что тоже самое,
произведена орудиями труда при помощи труда.  Следовательно, каждая его
часть заключает в себе как элемент труда,  так и элемент средств произ-
водства,  и производство никакой его части не может быть приписано иск-
лючительно  тому  или другому производственному фактору.  Там,  где это
возможно (в тех, например, случаях, когда какой-либо из факторов вообще
исключен из процесса производства; или же производительность производс-
тва получается как сумма производительных сил отдельных факторов,  если
только  такое  вообще возможно),  там и никакой проблемы между трудом и
капиталом не возникает.  Это обстоятельство сразу нас приводит к мысли,
что  не  следует пытаться решить эту проблему,  отделив технически долю
участия в производстве труда, от доли участия средств производства (ка-
питала),  поскольку проблема эта встает со всей остротой как раз тогда,
когда подобное отделение заведомо невозможно.  В общем случае мы не мо-
жем сказать сколько произвел труд и сколько - орудия труда,  единствен-
ное, что мы можем утверждать определенно, так это только то, что и труд
и орудия труда одинаково необходимы для производства. Таким образом, не
существует никаких объективных критериев,  позволявших бы нам  тот  или
иной способ распределения прибавочного продукта признать правильным или
неправильным, справедливым или несправедливым.
  Для большей ясности подойдем к вопросу с другой стороны. Предположим,
что все, что мы говорили до сих пор - неверно. Допустим, что существует
метод,  позволяющий  установить с идеальной точностью долю труда и долю
капитала в произведенном продукте. Предположим, что произведено 100 ед.
продукта из них 30 следует отнести на долю труда,  а оставшиеся 70 - на
долю капитала.  Немедленно возникает вопрос что значит:  доля продукта,
вменяемая труду?  Означает ли это,  что эта доля может быть произведена
трудом без участия капитала?  Если нет, - а то, что нет - это очевидно,
- то получается очень странная ситуация: доля продукта, вменяемая труду
не может быть произведена последним без участия капитала, следовательно
в  производстве этой доли принимает участие ТАК ЖЕ И КАПИТАЛ,  следова-
тельно,  эта доля должна быть вменена не только труду,  но и  КАПИТАЛУ.
Следовательно,  каким бы способом эта доля не высчитывалась,  она,  как
доля ТРУДА,  заведомо есть чистейшая фикция и мы приходим - с иной сто-
роны - к принципиальной невозможности вменить какую бы то ни было часть
продукта какому бы то ни было фактору производства,  т.е. к тому, о чем
уже говорилось выше. Если же ДА, т.е. если долю, которая вменяется тру-
ду последний может произвести без участия капитала, то ситуация получа-
ется еще более странной и интересной. Предположим, что труд как таковой
производит X продукта,  а труд, вооруженный орудиями труда и средствами
производства производит X + dX продукта,  т.е. благодаря капиталу коли-
чество производимого продукта увеличивается на dX.  Здесь,  если стоять
на точке зрения Визера и др.,  мы имеем радикальное решение проблемы: X
продукта мы должны вменить труду,  а dX - капиталу.  Но если рабочему в
качестве заработной платы будет предложено лишь X продукта, то для него
не будет никакого смысла "связываться" с капиталом. Если он может голы-
ми руками произвести X продукта,  то какой, в самом деле, ему смысл ис-
кать капиталиста, вступать с ним в какие-то сомнительные сделки, произ-
водить с помощью капитала X + dX продукта,  делить этот продукт и в ре-
зультате получить те же самые X продукта?  Все "передряги" капиталисти-
ческого производства явно теряют смысл. Очевидно, что при таком разделе
продукта, когда X переходит к рабочему, а dX - капиталисту, никакие от-
ношения между ними,  т.е.  капиталистическое производство, заведомо не-
возможно. Для того, чтобы труд соединился с капиталом, необходима заин-
тересованность обоих сторон,  следовательно рабочему должно быть выпла-
чено в виде заработной платы не X продукта, но X плюс какая-то часть dX
продукта.  Более того, если попытаться вникнуть в суть дела и отбросить
все затемняющие ее элементы, то окажется, что мы вообще должны мысленно
отбросить X продукта,  ибо эта величина производится трудом без участия
капитала, следовательно, существует ЗА рамками отношений рабочего и ка-
питалиста. Следовательно, если вернуться к проблеме вменения, речь идет
не о том,  чтоб разделить произведенный продукт,  отделив X от dX, но о
том,  чтоб РАЗДЕЛИТЬ САМО ЭТО dX, т.е. ИМЕННО ТУ часть продукта, на ко-
торую, с технической точки зрения, рабочий заведомо претендовать не мо-
жет. Но на нее не может претендовать так же и капиталист, ибо она полу-
чена за счет роста производительности труда,  как результат  применения
орудий труда, т.е. за счет "дармового" использования сил природы. Кроме
того, и к капиталу вполне приложимо все то, что только что было сказано
о труде, т.е., поскольку капитал не может независимо от труда произвес-
ти свою часть продукта, постольку та часть, которая фактически достает-
ся ему, произведена также и трудом, следовательно, содержит в себе долю
труда.  Таким образом, перед нами ставится задача отделить долю труда в
произведенном продукте от доли капитала и, вместе с тем, согласно усло-
виям задачи,  труд претендует на долю капитала и фактически получает ее
часть,  а  капитал претендует на долю труда и также фактически получает
часть этой доли.  Более того, оказывается что это противоречие является
необходимым  условием существования капиталистических отношений.  Таким
образом, противоречие, сосредоточием которого оказывается продукт, про-
изведенный трудом и капиталом и подлежащий распределению между ними, не
есть некое случайное,  поверхностное противоречие,  некое  препятствие,
которое можно или, ко всеобщей досаде, невозможно обойти; оно, это про-
тиворечие, составляет самую суть проблемы.  Получается  так,  что  труд
всегда претендует на ту долю продукта,  которая,  как будто бы заведомо
принадлежит капиталу,  а капитал,  в свою  очередь,  претендует  на  ту
часть, которая как будто бы заведомо принадлежит труду. Но в обоих слу-
чаях речь идет об одной и той же части продукта!  Проблема эта, очевид-
но, не только неразрешима никакими традиционными способами, но даже ес-
ли она когда-нибудь и разрешится каким -либо чудесным образом,  то  это
будет поистине прекрасным мгновением и всего лишь ОДНИМ мгновением, ибо
обладая,  подобно птице Феникс,  способностью воспроизводить себя,  эта
проблема уже в следующее мгновение восстановит самое себя в полном объ-
еме.
   Итак, суть вопроса в  следующем:  способ  производства  прибавочного
продукта не определяет его собственника. Наоборот, основной чертой про-
изводства прибавочного продукта является именно  эта  неопределенность.
По  этой причине на прибавочный продукт с равным правом могут претендо-
вать как минимум все участники производства.  В  простейшем  случае  их
двое - рабочий и капиталист.  Рабочий, в общем случае, ничего не спосо-
бен произвести голыми руками,  без капитала.  Капитал, без приложения к
нему живого труда,  столь же, очевидно, бесплоден. Продукт производится
совместно трудом и капиталом. Поэтому он одинаково может быть представ-
лен как плод деятельности либо только труда,  либо только капитала. Ра-
бочий, в пределе, претендует на весь произведенный продукт и рассматри-
вает его как произведение своего труда.  Капиталист, наоборот, рассмат-
ривает  этот  же  продукт как результат деятельности капитала и на этом
основании считает его своей собственностью. Дело усложняется еще и тем,
что в основе претензий как капиталиста, так и рабочего лежит один и тот
же принцип - принцип частной собственности.  Как рабочий, так и капита-
лист рассматривают потенциально весь продукт как свою частную собствен-
ность. Правда, в одном случае в основании лежит собственность на труд и
результаты труда, в другом - собственность на средства производства. Но
в обоих случаях в основании лежит ПРИНЦИП ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ. Перво-
начально как рабочий,  так и капиталист - оба выступают как собственни-
ки: один - как собственник рабочей силы, другой - как собственник капи-
тала.  Именно это отношение собственности становится причиной того, что
после того как прибавочный продукт произведен при помощи труда и  капи-
тала,  рабочий и капиталист одинаково начинают претендовать на него. Из
их собственности,  в одном случае - на труд, в другом - на капитал, вы-
текает их собственность на произведенный продукт. Таким образом послед-
ний оказывается собственностью как того,  так и другого. Вопрос: КАК ОН
ДОЛЖЕН БЫТЬ РАЗДЕЛЕН?


           7.СТОИМОСТНОЕ ОТНОШЕНИЕ МЕЖДУ ТРУДОМ И КАПИТАЛОМ

 Мы попытались выяснить,  как обстоит дело с  правом  собственности  на
прибавочный продукт в натуральной его форме. Теперь попробуем выяснить:
а кто может претендовать на стоимость этого продукта,  т.е. кому должна
принадлежать прибавочная стоимость?
   Мы нашли,  что капиталист присваивает себе часть произведенной стои-
мости довольно хитроумным образом. Здесь нет ни грабежа, ни экспроприа-
ции, ничего подобного. Рабочий получает за свой труд больше в натураль-
ном выражении,  чем получал прежде,  будучи независимым от капитала.  В
стоимостном выражении он получает меньше,  т.е.  лишь  часть  стоимости
продукта,  оставшуюся часть стоимости получает капиталист в виде приба-
вочной стоимости.  Этот эффект получается за счет того, что прежняя ве-
личина стоимости воплощается теперь,  при применении в производстве ка-
питала (средств производства) и возросшей в результате этого применения
производительности  труда,  в  значительно большем количестве продукта,
чем раньше.
  Что же произошло,  собственно говоря?  Что перед нами,  жульническая
проделка капиталиста или... Или что? Сначала рабочий получал весь про-
дукт и всю его стоимость,  затем он стал получать то же или даже боль-
шее количество продукта,  но при этом лишь часть его  стоимости.   Что
это: правильно или неправильно? Справедливо или несправедливо?
 Если вдуматься в эту проблему,  то нельзя не заметить, что перед нами
нет ничего,   с чем мы не имели бы дела раньше.  Ясно само собой,  что
стоимость продукта и сам продукт - это разные вещи.  Выше мы выяснили,
что стоимость продукта и его количество могут изменяться, так сказать,
бессвязно и независимо друг от друга. Затем, мы видели, что даже в на-
туральном хозяйстве стоимость продукта и его количество постоянно рас-
падаются. Теперь мы лишь должны продолжить дальше эти рассуждения.
 В рамках натурального хозяйства противоречие между стоимостью продук-
та и его количеством является отчасти случайным и техническим (измене-
ния производительности труда по всякого рода случайным и неконтролиру-
емым причинам).   Но  и  тогда, когда  оно  оказывается  осознанным  и
систематически проводимым (стремление повысить производительность тру-
да путем рационализации производственного процесса) никаких проблем не
возникает: пусть одно и то же количество труда производит разное коли-
чество продукта,  но сколько бы его не производилось и как бы  оно  не
производилось, все   оно (и его стоимость)  принадлежит производителю.
Таким образом противоречие между стоимостью продукта и  самим  продук-
том, правда, непрерывно воспроизводится, но и непрерывно гасится.
 На грани перехода от натурального хозяйства к капиталистическому (при-
мер  выше)  происходит уже явное и сознаваемое всеми участниками произ-
водственного процесса расщепление и отделение стоимости продукта от его
количества.  Во-первых, как и прежде, это противоречие является матери-
альным,  но теперь оно может зайти куда дальше,  чем прежде. Мы видели,
что как труд, так и капитал могут претендовать лишь на какую-то неопре-
деленную часть продукта.  Причем эта неопределенность такого рода,  что
мы имеем равные основания утверждать как то,  что весь продукт, за иск-
лючением некой бесконечно малой его части произведен  трудом  и  должен
быть вменен труду, так и то, что весь продукт, за исключением бесконеч-
но малой его части произведен капиталом и должен быть вменен  капиталу.
То есть противоречие существует уже не в виде каких-то флуктуаций коли-
чества продукта при неизменных трудовых затратах,  но  распространяется
теперь на весь объем продукта,  пронизывает его насквозь. Во-вторых это
противоречие теперь "поражает" и стоимостное отношение и существует так
же и на уровне стоимости.
 Что такое стоимость продукта со стороны труда и для трудящегося?  Тру-
дящийся работает для того,  чтоб удовлетворить свои потребности, однако
трудом сыт не будешь, насытиться можно лишь продуктом труда. Для трудя-
щегося продукт труда представляет ценность прежде всего со стороны пот-
ребления, и как предмет потребления, т.е. он для него существует прежде
всего  как ПОТРЕБИТЕЛЬНАЯ СТОИМОСТЬ.  Разумеется,  для него не является
тайной, что продукт труда воплощает в себе какое-то количество его тру-
довых усилий,  т.е. он существует для него и как трудовая стоимость, но
уже в совсем ином качестве.  Труд для рабочего является  не  целью,  но
СРЕДСТВОМ,  суровой необходимостью,  без которой удовлетворение потреб-
ностей невозможно.  То есть он,  рабочий,  сам отчуждает от  себя  (или
всегда  готов  это  сделать)  трудовые затраты и трудовую стоимость,  с
целью получить в свое распоряжение потребительную стоимость.
 Для капиталиста  стоимость  продукта  существует прямо противоположным
образом.  Продукт его не интересует как предмет  потребления;  что  ему
действительно нужно, так это труд, ибо без труда производство невозмож-
но,  поэтому продукт для него существует прежде  всего  как  воплощение
трудовых затрат, как трудовая стоимость.
 Таким образом,   мы видим, что насколько противоречив продукт в своем
натуральном существовании,   настолько  противоречива и его стоимость.
Один и тот же продукт может быть вменен РАЗНЫМ факторам  -  как  труду,
так и капиталу;  одна и та же стоимость есть нечто РАЗНОЕ в зависимости
от того рассматриваем мы ее с точки зрения труда или же с точки  зрения
капитала. Таким образом, как продукт, так и его стоимость различны, так
сказать, в самих себе и по отношению к самим себе,  противоречивы в са-
мих  себе.  В  рамках натурального хозяйства для этого противоречия нет
повода и пути выхода наружу, ибо там существует один собственник и один
претендент на продукт,  это противоречие поэтому целиком остается внут-
ренним,  скрытым,  либо сугубо техническим противоречием.  С появлением
капиталиста возникает внешнее, поначалу чисто субъективное и может быть
даже случайное столкновение между ним и рабочим:  они оба претендуют на
один и тот же продукт,  - но именно это внешнее противоречие немедленно
становится формой выражения для всех  ранее  скрытых  противоречий  как
производства,  так произведенного продукта, так и его стоимости. Но тем
самым эти противоречия доводятся до их разрешения:  как продукт,  так и
его  стоимость внутренне поляризуются и распадаются на физически разные
части,  одна из которых переходит в собственность труду, другая - капи-
талу.
 Что касается физического раздела продукции,  в этом,  пожалуй, уже нет
ничего интересного, и говорить здесь больше не о чем. А вот что касает-
ся раздела стоимости, то на этом необходимо остановиться подробнее.
 Мы говорили,  что рабочий, вступив в сделку с капиталистом, получает в
результате меньшую стоимость,  чем раньше,  в условиях натурального хо-
зяйства.  Теперь для нас должно быть ясно,  что это НЕВЕРНО.  Рабочий и
раньше,  в условиях натурального хозяйства и теперь, в условиях капита-
лизма ставил и ставит себе целью ПОТРЕБИТЕЛЬНУЮ СТОИМОСТЬ.  И если он в
результате капиталистического производства получает большее  количество
продукта,  то он, следовательно получает и БОЛЬШУЮ ПОТРЕБИТЕЛЬНУЮ СТОИ-
МОСТЬ.  Трудовая же стоимость для него как была раньше,  так остается и
теперь  лишь  средством получения потребительной стоимости и потому как
раньше,  так и теперь, она является для него ЧИСТОЙ ПОТЕРЕЙ. Рабочий не
может стать богаче,  присваивая трудовую стоимость, т.е. затраты труда;
если бы это было не так,  то он обогащался бы,  переливая из пустого  в
порожнее или выполняя какой-нибудь сизифов труд.  Но если трудовые зат-
раты для него ВСЕГДА остются ЧИСТОЙ ПОТЕРЕЙ,  то оттого, что часть тру-
довой  стоимости  переходит к капиталисту для него НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТСЯ -
это вообще для него БЕЗРАЗЛИЧНО.  Он получает меньшую, чем раньше, тру-
довую  стоимость,  но  эта  меньшая трудовая стоимость заключает в себе
большую,  чем раньше,  ПОТРЕБИТЕЛЬНУЮ СТОИМОСТЬ,  - вот  что  для  него
ЕДИНСТВЕННО важно.  Поэтому, вступив в сделку с капиталистом, он оказы-
вается в абсолютном выигрыше, имея в виду при этом как натуральную, так
и СТОИМОСТНУЮ форму продукта.
 В столь  же  абсолютном выигрыше оказывается и капиталист.  Он правда
теряет часть продукта и часть его потребительной стоимости (ту  именно
часть, которая   переходит к рабочему).  Но потребительная стоимость и
раньше его не интересовала.  Что же  касается  трудовой  стоимости, то
здесь его выигрыш несомнен и в комментариях не нуждается.
 Таким образом, за внешне простым разделом стоимости между трудом и ка-
питалом скрывается процесс  ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ  экономических  интересов  и
противоположных форм стоимости.  Внешне вроде все просто:  допустим, 10
руб.  стоимости распределяются таким образом,  что 7 из них  передаются
рабочему, а 3 - капиталисту (либо как-то иначе). Однако с политэкономи-
ческой точки зрения подобный бухгалтерский расклад, будучи арифметичес-
ки правильным,  совершенно бессодержателен, подобно тому как для химика
совершенно бессодержательна химическая формула 2Н2 + О2 = 2Н2О (водород
+ кислород = вода). В самом деле, из этой формулы нам совершенно неясно
почему, смешав кислород с водородом, мы получаем не смесь этих двух га-
зов,  но воду,  т.е. нечто качественно отличное как от указанной смеси,
так и от ее составляющих.  Процесс ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ,  т.е. САМОЕ ГЛАВНОЕ,
химическое уравнение не только не выражает, скрывает, но представляет в
совершенно ИЗВРАЩЕННОМ виде - как процесс сложения,  суммирования хими-
ческих элементов.  Таким же образом и бухгалтерские записи,  отражающие
распределение произведенной стоимости по  различным  статьям  абсолютно
скрывают природу экономических процессов, стоящих за этим распределени-
ем.
 Оставаясь в  рамках  бухгалтерии мы всегда можем задаться вопросом:  а
почему труду причитается столько-то,  в то время  как  капиталу  -  вот
столько  и почему капитал вообще претендует на произведенную стоимость,
если вся она,  вроде бы, произведена трудом. Однако как только мы попы-
таемся проникнуть в природу вещей, мы немедленно увидим, что обмен меж-
ду трудом и капиталом вовсе не есть обмен стоимостями равной или нерав-
ной величины (как именно его и понимает,  например Маркс); он есть про-
цесс преобразования или превращения стоимости,  в ходе которого  произ-
водственная  стоимость  переходит в потребительную и наоборот.  Поэтому
обмен между трудом и капиталом не может быть ни эквивалентным, ни неэк-
вивалентным.  Поэтому  на  вопрос  об эксплуатации не следует давать не
только положительного,  но даже и отрицательного ответа, ибо сам вопрос
этот объективно НЕ СУЩЕСТВУЕТ. Объективно ничего нельзя сказать о нали-
чии либо отсутствии эксплуатации труда капиталом. Причем не в том смыс-
ле, что ТРУДНО УСТАНОВИТЬ наличие или отсутствие эксплуатации, но в том
смысле, что сам этот вопрос НЕУМЕСТЕН. Отношения между трудом и капита-
лом  развиваются  в  совсем  ИНОЙ  плоскости,  их природа не выражается
представлением об эксплуатации.  Одновременно мы обнаруживаем и  другую
особенность.  Обмен между трудом и капиталом объективно ничем НЕ РЕГЛА-
МЕНТИРУЕТСЯ,  если не считать технических границ,  в которых  он  может
происходить. Не существует "от природы" никаких "законов", устанавлива-
ющих соотношение между заработной платой и прибылью капиталиста. Наобо-
рот, "от природы" это соотношение может быть каким угодно. Противоречие
между трудом и капиталом в процессе обмена НЕ УМЕНЬШАЕТСЯ НИ ПРИ  КАКОЙ
пропорции, в которой произведенный продукт распределяется между рабочим
и капиталистом.  Именно поэтому эта пропорция может быть какой  угодно.
Следовательно, рабочий и капиталист СВОБОДНЫ в рамках обмена между тру-
дом и капиталом и соотношение между  заработной  платой  и  прибавочной
стоимостью  устанавливается  как  результат  их субъективных отношений.
Следовательно,  обмен между трудом и капиталом есть НАЧАЛО СУБЪЕКТИВНЫХ
ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ СУБЪЕКТАМИ,  иначе говоря, есть начало СОЦИАЛЬНЫХ ОТНО-
ШЕНИЙ и противоречий.
 Процесс распределения есть поэтому уже не-экономический,  вне-экономи-
ческий, над-экономический процесс. В рамках экономики противоречие меж-
ду трудом и капиталом ФОРМИРУЕТСЯ,  но РАЗРЕШАЕТСЯ оно уже в сфере пра-
ва, социальных отношений, конкуренции, политической борьбы и т.д. Мы не
будем вступать в эту обширную сферу,  ибо все это уже совсем другая ис-
тория и все эти вопросы являются сферой компетенции других наук.  Оста-
ваясь в рамках политэкономии нам осталось сделать самый последний и са-
мый главный вывод.
 Объективно, экономически распределение прибавочного продукта,  т.е. та
пропорция,  в которой он должен быть  распределен  между  общественными
классами,  никак и ничем не определяется.  И объективно никакое решение
этого вопроса не может быть ни правильным, ни неправильным, ни справед-
ливым ни несправедливым.  Иначе говоря, в решении этого вопроса, от ко-
торого очевидно зависит вся общественная жизнь,  люди ОКАЗЫВАЮТСЯ  ПРЕ-
ДОСТАВЛЕННЫМИ САМИМ СЕБЕ. Иначе говоря, человечество СВОБОДНО и являет-
ся объективно хозяином своей жизни.  Ни революции, ни контрреволюции не
являются природной необходимостью,  то и другое люди делают САМИ, в том
и другом они и повинны САМИ. Социальные конфликты и противоречия зарож-
даются  в экономике и потому объективны,  однако от самих людей,  от их
ума или степени безумия зависит довести эти  противоречия  до  бойни  и
гражданской  войны  или  же  найти их гармоническое разрешение в рамках
гражданского мира. Объективное качество жизни определяется субъективны-
ми  качествами  общества в целом и отдельных его членов.  Не существует
никаких "темных сил",  которые кого-то "злобно гнетут", никаких ВНЕШНИХ
причин  рабства.  Человечество свободно ровно настолько,  насколько ему
хватает силы разума ВИДЕТЬ эту свободу  и  пользоваться  ею.  Подлинная
борьба  с  рабством  есть поэтому борьба не столько с классовым врагом,
сколько с собственным неразумием и невежеством...


            8. ОТНОСИТЕЛЬНАЯ ПРИБАВОЧНАЯ СТОИМОСТЬ МАРКСА

   Итак, повышение  производительности  труда  при неизменных трудовых
затратах - вот основной источник  прибавочной  стоимости.   Экономисты
давно заметили,  что способность труда производить больше,  чем он сам
потребляет является основой роста общественного благосостояния.  Да  и
мудрено было  бы этого не заметить.  Само существование "нетрудящихся"
классов возможно исключительно благодаря этому  "оригинальному  свойс-
тву" труда. Вообще эта простейшая мысль - о той роли, которую в эконо-
мических отношениях играет производительность труда и ее рост, - обще-
известна в   политэкономии,  но,  как это ни странно,  до сих пор, как
кажется, не  существует теории, в которой она получила бы должное тео-
ретическое развитие.    Это одно из тех общих мест на которых никто не
останавливается, но которое, однако, заключает в себе ответы на многие
и многие вопросы.  Теория Маркса является в этом смысле особенно ярким
примером. И  в "Капитале" и в "Теориях  прибавочной  стоимости"  Маркс
многократно говорит   о росте производительности труда и экономических
последствиях этого роста.  Более того,  именно с ростом производитель-
ности труда  он связывает появление ОТНОСИТЕЛЬНОЙ прибавочной стоимос-
ти. Допустим, продолжительность рабочего дня 12 часов, из них 10 часов
составляют необходимое рабочее время,  которое возмещает стоимость ра-
бочей силы,  а 2 часа - прибавочное рабочее время.  Прибавочную  стои-
мость, которая   получается посредством абсолютного удлинения рабочего
времени сверх необходимого рабочего времени Маркс называет  АБСОЛЮТНОЙ
прибавочной стоимостью.  Но если границы рабочего дня даны,  то приба-
вочное время может быть увеличено за счет необходимого.  Так например,
если необходимое   рабочее  время в нашем примере сократится с 10 до 9
часов, то  соответственно прибавочное время возрастет с 2 до 3  часов.
Но необходимое рабочее время может сократиться лишь в том случае, если
упадет стоимость рабочей силы. Последняя упадет в том случае если сни-
зится стоимость товаров, входящих в потребление рабочих. Стоимость то-
варов, как  известно, падает в результате повышения производительности
труда. Следовательно,  в результате повышения производительности труда
сокращается необходимое рабочее время и за счет этого сокращения  воз-
растает прибавочное   рабочее  время.  Образующуюся в результате этого
прибавочную стоимость Маркс называет ОТНОСИТЕЛЬНОЙ  прибавочной  стои-
мостью.
   Казалось бы, этим  построением  Маркс предвосхитил всю нашу критику;
повышение производительности труда есть,  согласно  его  теории,  всего
лишь  один из способов эксплуатации,  "закабаления" рабочих.  Тем самым
роль производительности труда,  вроде бы понята им и теоретически отра-
жена. Какие еще могут быть к нему претензии?  Но Маркс, как и во многих
других случаях, сам приходит нам на помощь и рядом замечаний и примеров
великодушно демонстрирует нам, что он совершенно ничего не понял в том,
что он называет относительной прибавочной стоимостью.  Все узловые воп-
росы, которые встают в связи с проблемой производства прибавочной стои-
мости  посредством увеличения производительности труда,  так и остались
незамеченными им.
   Он приводит пример, в котором исчерпывающим образом иллюстрирует нам
свое вопиющее непонимание сути дела.  Допустим, говорит он, необходимое
рабочее время составляет 10 часов, а прибавочное - 2. Стоимость рабочей
силы,  воспроизводимой  в течение 10 часов,  допустим = 5 шиллингам,  а
прибавочная стоимость,  соответственно,  =1 шиллингу.  Таким образом, в
течение  рабочего  дня  производится 6 шиллингов стоимости.  (Я опускаю
стоимость средств производства и вообще привожу марксов пример в  упро-
щенном варианте. Оригинал см.: Соб.соч.4т.23 стр.328-329). Предположим
теперь, что  капиталист вводит улучшенные средства и способы производс-
тва в результате чего количество  производимых  товаров  увеличивается.
Чтоб сбыть это возросшее количество товаров капиталист несколько снижа-
ет цену на свою продукцию, таким образом цена оказывается несколько ни-
же средней рыночной, но выше его индивидуальной цены. За счет этого ка-
питалист получает некоторую дополнительную прибыль в размере, предполо-
жим,  2 шиллингов в день.  Таким образом,  вместо 6 шиллингов в день он
теперь реализует 8 шиллингов. Таков пример Маркса. Пока этот пример еще
ничего не иллюстрирует,  помимо того общеизвестного факта,  что капита-
лист,  вводя более совершенные методы производства удешевляет тем самым
свою  продукцию и за счет конкуренции получает некоторую дополнительную
прибыль. Объективно этот пример вовсе и не нужен Марксу ибо не содержит
в  себе  никаких  идей,  которые не были бы понятны сами по себе.  Но у
Маркса есть цель: показать, как капиталист эксплуатирует рабочего. Поэ-
тому дальше Маркс рассуждает следующим образом (вернее не рассуждает, а
просто огорошивает читателя своими арифметическими выкладками). Смотри-
те, говорит он, раньше, т.е. до того, как производительность труда воз-
росла,  отношение необходимого труда к прибавочному составляло 5:1, те-
перь же,  когда капиталист извлекает дополнительно 2 шиллинга прибавоч-
ной стоимости,  а всего,  стало быть,  2+1=3, указанное отношение стало
5:3, т.е. степень эксплуатации возрастает в результате повышения произ-
водительности труда!  Таков фокус,  проделываемый Марксом. Подведем те-
перь его плачевные итоги.
   Во-первых, Маркс  обнаруживает полное непонимание того,  что следует
разуметь в данном случае под повышением  производительности  труда.  Он
говорит:

   "Труд исключительно высокой производительной силы функционирует  как
умноженный  труд,  т.е.  создает  в равные промежутки времени стоимость
большей величины,  чем средний общественный труд того же рода.  Но  наш
капиталист по-прежнему уплачивает лишь 5 шилл. за дневную стоимость ра-
бочей силы. (1.23.329)"

   О каком  труде "исключительно высокой производительной силы" толкует
Маркс?  Откуда он его взял? Ни о каком "умноженном труде" и речи не бы-
ло!  Одно дело,  когда производительность труда возрастает в результате
увеличения интенсивности труда или улучшения его  качества,  короче,  в
результате увеличения трудовых затрат, и совсем другое дело, когда про-
изводительность труда возрастает ПРИ НЕИЗМЕННЫХ  ТРУДОВЫХ  ЗАТРАТАХ,  в
силу применения улучшенных средств и способов производства. Первый слу-
чай не представляет для нас никакого интереса ибо нет  никакой  разницы
увеличивается ли  количество  труда  посредством удлинения рабочего дня
или же посредством интенсификации труда.  В том и другом случае  увели-
чившемуся  количеству труда соответствует увеличившееся количество про-
изведенных продуктов; с одной стороны увеличиваются трудовые затраты, с
другой - возрастает количество производимой продукции, результаты труда
уравновешиваются затратами труда, никакого реального прироста как стои-
мости, так и продукта, с нашей точки зрения, не происходит. Этот случай
не представляет никакого интереса и для  Маркса, ибо  если  прибавочная
стоимость получается за счет увеличения количества труда, то перед нами
банальный процесс производства  абсолютной  прибавочной  стоимости,  по
терминологии Маркса. Однако Маркс должен был нам объяснить процесс про-
изводства относительной прибавочной стоимости, следовательно, количест-
во труда он должен принять за данную неизменную величину.  Вместо этого
он отпускает тираду о труде "исключительно высокой производительной си-
лы",  т.е.  под производительностью труда он понимает совсем не то, что
следует.  В том-то вся и трудность,  что в  результате  действительного
роста  производительности труда трудовые затраты остаются неизменными и
в тоже время получается и прибавочная стоимость, и прибавочный продукт.
Пусть Маркс ПРИ ЭТИХ условиях попытается доказать наличие эксплуатации.
   Во-вторых. Помимо непонимания условий задачи,  которую он должен был
решить,  Маркс допускает еще и непростительную путаницу. К чему он ввел
в свои рассуждения те 2 шилл. прибавочной стоимости, которые капиталист
получает, продавая свой товар ниже рыночной цены?  Откуда берутся эти 2
шилл.?  Предположим, что рыночная цена штуки товара 12 шилл., а индиви-
дуальная  цена  этой же штуки товара для нашего капиталиста,  сумевшего
применить улучшенные  способы  производства,  составляет,  допустим,  9
шилл.  Продавая свой товар за 10 шилл., наш капиталист увеличит за счет
конкурентов свой сбыт и извлечет некоторую дополнительную прибыль  (как
мы условились - 2 шилл. в день), - прибыль которую обычно, в отличие от
процента,  называют предпринимательской прибылью.  Откуда же,  следова-
тельно, берутся эти 2 шилл.?  Очевидно, из неэквивалентного обмена. Ка-
питалист продает свой товар выше его индивидуальной  стоимости.  Причем
же здесь относительная прибавочная стоимость?  Решительно ни  при  чем.
Предпринимательская  прибыль  как экономическое явление вообще не отно-
сится к тому кругу проблем, которые мы вместе с Марксом пытаемся сейчас
решить.  Но  Маркс не только непонятно зачем вводит ее в свои рассужде-
ния,  он идет еще дальше. До повышения производительности труда рабочий
производил в течение рабочего дня 6 (5+1) шилл.  стоимости, и вот Маркс
без зазрения совести прибавляет к этим 6 шилл. еще 2 шилл. предпринима-
тельской прибыли и говорит, что рабочий теперь производит 8 шилл. стои-
мости, между тем как рабочий к этим 2 шилл. вообще не имеет ни малейше-
го отношения, ибо получена эта сумма, как выяснено, из сферы обращения,
за счет неэквивалентного обмена. Маркс словно плохой бухгалтер свалива-
ет в одну кучу разные статьи дохода. Немудрено после этого вывести, что
капиталист эксплуатирует рабочего.
   Итак, с одной стороны,  Маркс приписывает всю производительную  силу
исключительно  труду и рост производительности труда он связывает с ин-
тенсификацией труда. Таким образом процесс взаимодействия труда и капи-
тала (средств производства), - главный корень всей проблемы, - остается
вне его поля зрения. С другой стороны, даже та стоимость, которая вооб-
ще  появляется из-вне и к созданию которой труд уже явно не имеет ника-
кого отношения также приписывается Марксом труду. С одной стороны - не-
понимание существа вопроса, с другой - вульгарная путаница - таково со-
держание марксова анализа роста производительности труда и его последс-
твий. Банальный экономический факт странным образом становится непости-
жимой тайной для Маркса.  Его блуждания начинаются там,  где,  казалось
бы, все должно быть ясно.


                              ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 Если вернуться к вопросу о распределении прибавочной  стоимости,   то
можно сделать  еще  несколько  выводов, но  уже сугубо прагматического
свойства.
 Политэкономия не может сказать в какой пропорции должна распределять-
ся прибавочная стоимость или какую пропорцию должно считать справедли-
вой. Однако она может указать   грани или критические точки, определя-
ющие характер общества, его КАЧЕСТВО.
 В первом приближении можно сказать лишь то,  что труд и капитал имеют
равное право на прибавочную стоимость. Это значит, что доля каждого из
факторов производства не должна быть равна 0.  Но это - лишь в  первом
приближении.
 К моменту начала капиталистических отношений каждый  из  общественных
классов обладает каким-то уровнем жизни,  а общество в целом - опреде-
ленным уровнем материального благосостояния. Из сказанного выше следу-
ет, что капиталистические отношения по крайней мере не должны ухудшить
уровня жизни ни одного из классов.  Если это происходит, т.е. если од-
новременно с  ростом материального благосостояния общества в целом про-
исходит обнищание каких-то классов или общественных групп,  то это зна-
чит, что в обществе помимо чисто капиталистического процесса производс-
тва АБСОЛЮТНОЙ прибавочной стоимости,  происходит еще процесс перерасп-
ределения  прибавочной  стоимости,  в ходе которого одни обогащаются за
счет других,  - т.е. некапиталистический процесс "производства" ОТНОСИ-
ТЕЛЬНОЙ  прибавочной стоимости.  (Читатель видит,  что под абсолютной и
относительной прибавочной стоимостью я  понимаю  прямо  противоположное
тому, что понимает Маркс.) Это означает, что общество страдает какой-то
болезнью:  помимо здорового роста производства, тайно или явно происхо-
дит процесс грабежа.  Если темпы роста производства замедляются, но од-
новременно величина относительной прибавочной стоимости (полученной  за
счет  грабежа) не уменьшается или даже увеличивается,  то это означает,
что болезнь распространяется, поражая даже и те сферы общества, которые
ранее были здоровыми.
 Если же,  наконец,  при неизменном или даже падающем валовом  продукте
относительная  прибавочная стоимость возрастает и социальное расслоение
усиливается,  то это означает, что в обществе уже НИЧЕГО не происходит,
кроме  ГРАБЕЖА,  сам  экономический механизм общественного производства
становится лишь средством этого грабежа.  Но из этого следует,  что  мы
имеем дело уже не с капиталистической, а АНТИКАПИТАЛИСТИЧЕСКОЙ экономи-
кой.  С рабством или феодализмом у такого общества всегда больше сходс-
тва, чем с капитализмом.
 Таким образом, первый признак здорового капитализма состоит в том, что
он не должен ухудшать уровня жизни ни одного из классов. Однако и этого
мало.  Потребность в улучшении качества жизни, с моей точки зрения, яв-
ляется для человека такой же естественной и первой необходимостью,  как
и потребность в самой жизни.  Это означает, что капитализм должен обес-
печить хотя бы минимальный рост уровня жизни ВСЕХ членов общества. Эко-
номику, которая отвечает этому требованию, я называю ЧИСТО КАПИТАЛИСТИ-
ЧЕСКОЙ. То, что в мире очень мало экономических систем, отвечающих это-
му требованию,  не может служить аргументом против такой точки  зрения,
подобно тому как великое множество больных людей не может служить аргу-
ментом против здорового образа жизни.

 Итак, выше я попытался доказать следующее.
 1. Процесс труда не создает собственности на ВЕСЬ продукт труда.
 2. Труд сам по себе,  а следовательно эксплуатация труда,   не  может
быть источником прибавочной стоимости.
 3. Марксизм абсолютно искажает как природу прибавочной стоимости, так
и природу отношений между трудом и капиталом и потому является подлин-
ным препятствием для познания как того, так и другого.
 Без обсуждения остались следующие принципиально важные вопросы.
 1. Выше мы просто предположили, что капиталист и собственность на ка-
питал существуют:  разумеется, этого недостаточно. Необходимо показать
необходимость и смысл существования того и другого. Пока этого не сде-
лано всегда можно сказать,  что капиталист не нужен  для  производства
ибо он  явно не выполняет никакой технической функции и вообще не при-
нимает участия в производстве,  а следовательно, частная собственность
на средства производства должна быть уничтожена. Это положение являет-
ся, по сути, последним прибежищем коммунистических воззрений...
 2. В  непосредственной связи с этим первым пунктом оказывается и дру-
гой: а как вообще реально существуют капиталистические отношения и как
они складываются  исторически? Мне могут сказать, что набросанная выше
модель отношений между рабочим и капиталистом и  переход от  натураль-
ного хозяйства   с капитализму являются лишь идеалом,  который реально
нигде не существует и никогда не существовал. Согласен, что это идеал,
но не в смысле пустой фантазии,  но в смысле тенденции, которая непре-
рывно осуществляется, но никогда не осуществится до конца. Иначе гово-
ря - это предел, к которому стремится общество,  но который никогда не
может быть достигнут. - Все это требует отдельного и подробного обсуж-
дения.
 3. Наблюдательный читатель,  вероятно, заметил, что я, пообещав в на-
чале придерживаться трудовой теории стоимости Маркса,  не вполне сдер-
жал это обещание.  А именно, под конец я оказался вынужденным ввести в
рассуждения потребительную стоимость, которую Маркс всячески третирует
и уже  на первых страницах первого тома "Капитала" лишает всякого эко-
номического значения и вообще выбрасывает из  экономического  анализа.
Правда и   он впоследствии так же оказывается вынужденным вновь ввести
ее в свои рассуждения,  однако, чтобы это не выглядело отступлением от
трудовой теории стоимости,  он потребительную стоимость величает "лож-
ной", "иррациональной"  и т.п., тем самым намекая нам, что хотя потре-
бительная стоимость и существует и имеет некоторое значение,  но она в
тоже время как бы и не существует... Я мог бы поступить так же и вмес-
то "потребительная стоимость" сказать "ложная стоимость",  и таким об-
разом, формально остался бы в рамках трудовой теории стоимости. Однако
я решил, что в целях ясности изложения, да и по сути дела, лучше назы-
вать вещи своими именами, чем в угоду Марксу коверкать язык и называть
"иррациональным" то, что вполне рационально, понятно, ясно как день.
 С другой стороны,  я заметил выше, что стоимостной обмен есть процесс
ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЕЙ,  а не обмен равными  или  неравными
стоимостями, - а именно так его понимает Маркс. То есть здесь я уже не
только терминологически, но в самом понимании СУТИ стоимостного обмена
расхожусь с Марксом, выхожу за пределы его теории стоимости. Таким об-
разом, необходим критический пересмотр трудовой теории стоимости. Вна-
чале, как  помнит читатель,  я хотел было оставить в стороне этот воп-
рос, теперь  же мы видим,  что теория стоимости Маркса НЕ  МОЖЕТ  БЫТЬ
ПРАВИЛЬНОЙ и потому должна быть критически преодолена...
 Однако обсуждение всех перечисленных вопросов выходит далеко за рамки
настоящей статьи.